Сестрёнка

Примечание к части

Опа, не ждали, а я однако туточки.))))

Как описать то, что ты чувствуешь, когда даже ещё и не родился? Весьма и весьма сложный и отнюдь не тривиальный вопрос, и тем не менее сейчас, по прошествии нескольких десятилетий, сидящий в удобном кресле, расположенном у поистине самого традиционного из традиционных английских каминов, правда установленного почему-то в Австралии, Гарри думал именно об этом. Точнее, не совсем так и не совсем об этом. Он думал о том, как же именно и с чего же именно всё это началось.

Маленький, безпомощный, что он мог противопоставить этому огромному и в первые же минуты его едва начавшейся жизни такому жестокому миру. Здесь и сейчас на высоте прожитых им без малого тридцати пяти лет всё, что у него было, — это только и исключительно его личные ощущения. И именно их-то он и вспоминал. Упорно, с остервенением, цепляясь за каждый миг, каждый вздох. Память, казалось бы, что в ней такого необычного, и тем не менее в понимании Гарри более ценного, чем она, просто-напросто не существовало. Вот только что может помнить едва родившийся на свет человек? И тем не менее, как оказалось, всё-таки может. Воспоминанием это было с большой-пребольшой натяжкой. Скорее уж именно что ощущением. Ощущением, которое красноречиво говорило, а скорее и вовсе кричало об обмане, об одиночестве, о том, что у него, Гарри, отобрали. Отобрали нечто важное, очень важное и родное, то, без чего ему будет очень и очень плохо. Плохо и одиноко. Это сейчас с высоты лет он понимал, что, когда и как именно у него отобрали. А тогда… тогда он мог только и исключительно плакать. Навзрыд до дикой боли в лёгких. Вопреки всему, вопреки магии, вопреки зельям и ласковым материнским рукам.

Верните, кричал он, верните! Но никто вокруг его не понимал, не понимал и поил чем-то, от чего начинало клонить в сон. Так и прошли первые месяцы его не так чтобы интересной жизни. Острое, но со временем всё же притупившееся чувство потери. Родное, важное, его нет, чего его или кого? Кто это? И почему это так важно? Он был слишком мал, чтобы хоть что бы то ни было понимать. А тем временем время летело, и в совершенной своей непреодолимости приближался день очередной для него потери. Как оказался у своих дяди и тёти, Гарри не помнил. Не помнил, как не помнил и того, что же именно и когда же именно он потерял.