Примечание к части
Попробуем начать так...
Лера хорошо помнила этот день, он врезался в память навсегда.
Прошел месяц с тех пор, как их с Машкой отцы ушли на фронт, а город
жил так, как будто и не было войны. Пятнадцатилетние девчонки
пытались чего-то добиться в военкомате, но их с улыбкой отправляли
домой: «вам в куклы играть, а не сражаться». А потом пришел этот
день. Сначала тяжело, яростно и как-то очень тоскливо завыла
сирена, привлекая внимание буквально всех. Забухали и застрекотали
зенитки. Все бежали в убежище, а они с Машкой были в магазине,
поэтому… Сверху падали бомбы, сотрясая убежище, устроенное очень
давно, когда все готовились к газовым атакам империалистов.
Бомбоубежище было крепким, спасая тех, кто сидел в его чреве.
После бомбежки девушки бежали домой, со всех ног бежали,
задыхаясь и страшась чего-то. Жившие в соседних квартирах,
учившиеся в одном классе подруги детства пораженно замерли у того,
что совсем недавно было домом. Тем домом, что дарил тепло и уют.
«Вставай, доченька, в школу пора»… почему-то именно эта картина
встала перед глазами Леры. В надежде на то, что мама успела,
девушка подбежала ко входу в бомбоубежище, но… даже не плач, а
какой-то отчаянный рев Машки, все сообразившей первой, вывел Леру
из состояния шока. На месте убежища курилась дымом огромная
воронка. Они, конечно, помогали, растаскивали, надеясь найти хоть
кого-то, но от маленькой сестрички Машки остался только обрывок
платья, а от мамы — брошка, подаренная папой. Лере от мамы не
осталось ничего… Две в одночасье осиротевшие девчонки рыдали, сидя
на обломках того, что когда-то звалось «дом». Они сидели обнявшись,
выглядя потерянными, но только услышав «детский дом», Машка
сказала:
— Берем метрику и исправляем год. Будем семнадцатилетними, —
девушка хотела теперь отомстить.
— И что тогда? — не поняла Лера, все ещё не в силах прийти в
себя. Безумно любившая маму, она пыталась привыкнуть к мысли, что
той больше нет.
— И тогда — на фронт! Мстить этим гадам! За маму, за Леночку!
Мстить! — сорвалась Машка Осташова, ставшая будто намного старше
сейчас, и ее подруга… доверилась мнению девушки.
— Семнадцать… — комиссар понимал, что это может быть и
неправдой, но, взглянув на лежащий перед ним приказ,[1] решился. —
Будете летчицами!
Вот так и пригодились девушкам курсы Осоавиахима. Потом,
конечно, были еще курсы, где Машка стала штурманом, а Лерка —
пилотом. Они были очень молоды, что замечали инструктора, кроме
того, имели малый вес, а значит, дорога им была в ночную авиацию:
меньше вес летчика — больше бомб взять можно. Девушки учились,
твердо зная, что скоро, совсем скоро…
