Если где-то нет кого-то, значит, кто-то где-то есть.
Закон сохранения вещества
Иванушка несколько раз подпрыгнул на месте, размахивая руками, словно собираясь взлететь.
– Сергий, как ты думаешь, Елене Прекрасной холодно?
Со всех сторон их обступали флегматичные горы, похожие на гигантские черствые ромовые бабы в снежной глазури, а ледяной ветерок нежно взъерошивал растрепавшиеся волосы Ивана.
Серый равнодушно пожал плечами, поплотнее закутываясь в бурку.
– Не знаю. Спроси сходи.
– Я уже спрашивал, – многозначительно отозвался царевич.
Волк не уловил – или не пожелал улавливать – ни одно из этих значений.
– Ну и что?
– Она сказала, что холодно, что она наверняка простудится, обморозится и, скорее всего, у нее даже пропадет голос, – укоризненно отрапортовал Иван.
– Ну и что? – упорствовал в непонятливости отрок Сергий.
– Может, ты отдашь ей свою бурку? – бросил дипломатические игры Иванушка, продрогший до самой мельчайшей косточки, хрящика и жилки.
– С какой радости? – искренне удивился Волк. – Ты хочешь, чтобы я наверняка простудился, обморозился, и у меня пропал голос?
– Совсем нет! Дело абсолютно в другом! Ну, как ты не понимаешь?!..
– Никак.
– Она же женщина! Единственная среди нас! И мы должны ей…
– МЫ должны ей? – не выдержал Серый. – Мы ДОЛЖНЫ ей? Мы должны ЕЙ? Говори за себя, пожалуйста, Иван-царевич. Я никому здесь ничего не должен. И меньше всего – этой фифе. Чего ей еще надо? Ты же отдал ей уже свое одеяло, свою подушку, свою шапку, свою бурку!.. Скажи ей, что если у нее будет еще одна, она рискует вспотеть и провонять, как лошадь, а ее туника покроется пятнами – для нее это будет похуже любой пневмонии!
– Не смей о ней так говорить! – взвился царевич. – Она – чистейшее благородное создание, самое доброе, самое нежное, самое прекрасное, что может быть на Белом Свете! Она оказала нам честь, согласившись присоединиться к нам…
– Нет уж, это мы… ты… ладно, мы оказали ей услугу, зачем-то потащив с собой, пока ее не нашел и не прирезал от ревности еейный чокнутый муженек – который там по счету?..
– Сергий! Ты ведешь себя… Ты ведешь себя… как ребенок!
– А ты – как дурак!
Елена Прекрасная закрыла глаза и устало вздохнула, изо всех сил желая, чтобы и со слухом можно было бы справиться так же легко.
Сутки напролет с того самого дня, что они вылетели из Стеллы, Ион ругался из-за нее с Ликандром. Когда, конечно, у него оставалось время, свободное от вздохов, робких, но, к счастью, коротких попыток начать с ней, краснея и бледнея, сбивчивый разговор непонятно о чем, чтения заикаясь вслух нелепых стихов, глядя при этом томительно вдаль, и прочей бестолковой деятельности, входящей в программу влюбленных юношей в семнадцать лет.
