Время тянулось так медленно, будто
какой-то всесильный маг наложил заклятие на заставу. Мне было очень
тяжело просто сидеть и ждать — хотелось что-то делать,
предпринимать, действовать. После визита в Белосток, где я увидел
размах, с которым немцы подошли к работе с похищенными подростками,
я был уверен, что они не допустят утечки информации и с минуты на
минуту нападут на заставу.
За себя и за Агату я не переживал —
изученные навыки позволяли мне постоять за себя и за подругу. Я
боялся, что нам не удастся отстоять Яроша. Поляк был невероятно
ценной добычей — сохранение пленника давало шанс на спасение всех
похищенных ребят.
После разговора с Милютиным прошло
почти три часа. Я сходил в медпункт, чтобы проверить состояние
Яроша и Агнешки. С ними всё было нормально, но я на всякий случай
обновил заклятия. Агата спала. Она так сильно вымоталась и
перенервничала, что мой визит её не разбудил. Я посидел минут
двадцать возле подруги и вернулся в кабинет к начальнику
заставы.
Капитан предложил мне чаю — кофе «три
в одном», к моей радости, в шкафчике больше не оказалось. Я не
отказался и получил кружку горячего напитка с запахом бергамота. Не
то чтобы мне сильно хотелось чего-то выпить, но процедура чаепития
помогла хоть как-то себя занять. Часы на стене показывали пять
минут седьмого, и сколько мне ещё предстояло ждать, я не знал.
Иван Иванович ворвался в кабинет
Воробьёва будто под заклятием ускорения. Именно ворвался — другого
слова было не подобрать. От неожиданности я чуть не пролил на себя
чай. Поставил чашку на стол и едва успел встать, как был схвачен и
крепко сжат в крепких объятиях генерала КФБ.
— Я не знаю, где ты был, что пережил,
что узнал и какой ценой спасся, но как же я рад тебя видеть, мой
мальчик! — громко сказал Милютин, не выпуская меня из объятий. —
Как же я рад тебя видеть, ты просто не представляешь!
— Представляю, — ответил я. — Я рад
Вас видеть не меньше.
Иван Иванович наконец-то разжал руки,
но эмоции его всё ещё переполняли, и он похлопал меня по плечу, а
потом ещё раз обнял. Я не ожидал такого проявления чувств от
сурового генерала КФБ. Видимо, он действительно был рад меня
видеть. Эмпатией я это дело проверить не мог — у Милютина всегда
стояла блокировка исходящих эмоций.
— Когда меня разбудили среди ночи и
сообщили, что ты объявился, я просто не мог поверить, что мне это
не снится, — сказал Милютин. — Это, пожалуй, лучшая новость за
последние месяцы. И учитывая, как и откуда ты появился, думаю,
новостей будет много.
