…И когда майор Горлов, налившись пьяной кровью, расстегнул кобуру, выдернул ТТ и приказал: «Пей, лейтенант!» – Сева понял, что дело плохо…
Сева полюбил выпивать еще в курсантские годы. Вернее, полюбил он не выпивку как таковую, а сидение в ресторане как процесс.
Разве не замечательно? – чинно усаживаешься за столик, скажем, в «Метрополе» на Садовой. Солидный пожилой официант, – еще, может быть, старорежимный, – в легком поклоне принимает заказ. Хоть заказик и скромный – сельдь с гарниром, сто пятьдесят граммов «Московской» – делает он это невозмутимо, виду не подает. И, выдержав положенное, приносит запотевший крошечный графинчик, рюмочку с насечкой под хрусталь, селёдочку с ломтиками холодной отварной картошки, свеклы, колечками лука, – сдобренную растительным маслом, с каплей уксуса.
И тут наступает сущее блаженство: звучит оркестр, графинчик расходуется экономно, распечатывается пачка папирос «Норд»… На тебе новенькая форма, ловишь взгляды, «Вы позволите пригласить вашу даму?»… А в двух шагах ждет вечерний Невский.
И ничего удивительного, что выйдя в туалет и засмотревшись на себя в полный рост в огромное зеркало до полу, не замечаешь патруля, как из-под земли возникшего в вестибюле ресторана. Рассекая акваторию, зловеще устремляется к тебе военмор, капитан-лейтенант, в фарватере которого следуют, посмеиваясь, два курсанта Фрунзенки. Попался, зеленый…
Вообще-то, военную форму Сева надел не по своей воле. Поступил он в нормальный гражданский вуз Политех, доучился до второго курса. И вдруг приказ наркома обороны: в обязательном порядке студенты младших курсов переводятся в Академию связи им. товарища Будённого и становятся курсантами. И никаких уклонений! Исторические тридцатые подходили к концу.
Сева начал учиться в Академии. Жить курсантам старших курсов, начиная с третьего, разрешалось на квартирах. Но Сева время от времени злоупотреблял доверием командования. Несколько раз его походы по злачным местам Ленинграда заканчивались, как тогда в «Метрополе», объяснениями с патрулем и сигналом в Академию о поведении, позорящем честь и достоинство красного курсанта. Как и следовало ожидать, кончилось дело тем, что Севу вновь перевели на казарменное положение.
При всём том учился он хорошо, радиотехнику любил. И когда подкатили выпускные экзамены, сдавал их исключительно на отлично. Но на марксизме-ленинизме Севу ждала катастрофа.