Они здесь убивали друг друга
в приступе неистовой ярости, как взбесившиеся хищники, как
остервеневшие тарантулы, как обезумевшие от голода крысы. Как
люди.
Аркадий и Борис Стругацкие.
«Град обреченный».
Дождь ритмично барабанил по стеклу. Я понял это, еще не
открыв глаза. И тут же вскочил на кровати, окончательно просыпаясь.
В мозгу щелкнуло: «Шипастый, здесь не бывает ни дождей, ни снега,
ни прочих осадков».
Причина звука оказалась проста и незамысловата.
Заключалась она в длинных стрекозиных (или мушиных, я не энтомолог)
крыльях, которые задевали оконное стекло. Принадлежали эти крылья
субтильному юноше, обитающему по соседству. Именно сейчас он завис
на высоте третьего этажа, одновременно глядя фасеточными глазами
куда-то в сторону, и пытался добиться моего внимания.
— Крылатый, мать твою, ты чего так пугаешь? Не боишься,
что я тебе в голову пару пуль всажу? — Я сощурился, прикидывая,
сколько сейчас времени. — Крыл, ты совсем охренел? Ночь на
дворе.
Пацан не стушевался. Он знал, что я симпатизирую ему, чем
откровенно пользовался. Молодой, сообразительный, вежливый. К тому
же Крылатый пересекал черту только в крайних случаях. И всегда эти
пересечения были обоснованы. Поэтому сказал я больше так, для
порядка и из-за дурного настроения. Оно бывает у каждого
нормального человека, которого будят против его воли. Если,
конечно, нас еще можно было назвать людьми.
— Дядя Шип, там это, женщина…
— Журнальчик какой нашел? Ну, поздравляю! Только пользуйся
кремом и давай без фанатизма. А то волосы на ладошках расти начнут.
Начнут-начнут, поверь, я знаю о чем говорю.
— Дядя Шип, там живая женщина, — Крылатый замялся, опять
переведя взгляд в сторону, и добавил. — На центральной
улице.
Вот теперь я проснулся окончательно, рывком сняв висящие
на стуле джинсы. И заодно захватил ПМ, найденный в сорок восьмой
квартире. Хвала разгильдяйству хозяина, которого я никогда не
увижу, пистолет висел в кобуре прямо возле шкафа. С полностью
снаряженным магазином. Крылатый говорил, что в одном из «своих»
домов обнаружил сейф — судя по всему, оружейный. Мы даже сходили
посмотрели. Однако открыть его не смогли. Да и какой толк от
огнестрела пацану, который тяжелее смартфона ничего в руках не
держал? Не ровен час, еще застрелится.
На покатую крышу одного из двух домов, которыми я
«владел», я вылез уже одетым, со снятым с предохранителя ПМ-ом.
Архитектура Города вообще была невероятно странной. К примеру, дома
— точно не «хрущевки», не «сталинки» и не «ленинградки». Что-то
среднее. Взять ту же самую крышу — слуховое окно выходило на ровную
площадку, огороженную чугунными перилами. Будто кто-то специально
все это спроектировал, чтобы у каждого имелось своеобразное место
для наблюдения. Хотя почему кто-то? Известно кто —
Голос.
