Тихо звереть в
ожидании неминуемой развязки – занятие не для
слабонервных.
Страх и бессилие многотонным прессом давят на
психику, стискивают глотку цепкими холодными пальцами, отравляя и
без того безысходное существование…
Чтобы хоть как-то отвлечься, Унгус Орт как заведенный
вышагивал взад-вперед в крошечном карцере, где находился уже
несколько дней. Кличка Бешеный Капрал, намертво прилипшая к нему за
время службы в карательных войсках монопланетного государства
Оаллари, вполне отвечала его характеру. Сверхактивный по натуре, он
просто не умел сутками валяться на жестком полу в состоянии
бездействия, как удается некоторым. Спятить легче. Карцер… Скорее
уж – просторный высокотехнологичный гроб, два с половиной на
полтора метра. Не особенно-то разгуляешься, но движение приносило
хоть какое-то облегчение...
Его окружали только голые гладкие стены из
металлопластика, вызывающие лишь глухую тоску и желание разбить о
них голову. Никакой мебели, спать приходится прямо на полу. Пища
подается через щель в стене – в посуде, которая распадается в пыль
через несколько минут. Не успеваешь пожрать – и объедки шлепаются
на пол. Гадишь прямо в небольшое углубление в углу карцера. А
затем, чтобы не воняло и не портило вид, встаешь в «мышеловку» –
круглую нашлепку на полу, расположенную рядом с «очком», – включая
тем самым режим утилизации. Несколько секунд призрачного горения, и
пол снова девственно чист – ни дерьма, ни объедков, ни
пыли.
Вот и все развлечение. Тоска.
Как-то раз, поднявшись с «очка», он попробовал не
убирать грязь – любопытно было проверить реакцию контролирующей
автоматики, заменяющей здесь и охрану, и обслуживающий персонал.
Через пятнадцать минут болевой импульс пси-охранника ржавым гвоздем
ввинтился ему в правый висок. Ни могучая воля, ни понимание
субъективности ощущений – ничего не помогло. Боль была сумасшедшей,
невыносимой, убийственной. И она нарастала. Он чувствовал этот
проклятый гвоздь, чувствовал, как ржавое, зазубренное железо все
глубже погружается в башку, оставляя черную окалину в развороченной
плоти, как крошатся края отверстия в височной кости, словно от
вставшего ежом рашпиля, как под напором тупого конца в бесформенное
месиво сминаются мозговые клетки… Полуослепнув от разрывающей череп
боли, почти теряя сознание, Капрал наконец наступил на «мышеловку».
Боль прекратилась. Благостное мгновенье полного бездумья и
наслаждения. После которого Унгус Орт обнаруживает, что его
тюремная роба буквально смердит, насквозь пропитавшись липким
холодным потом, а все его ранее безотказное, тренированное тело
безвольно сотрясается крупной, безостановочной дрожью, как у
какого-то паршивого эпилептика. Столь жалкого, убогого вида он еще
никогда не имел. Израсходовав весь запас общевойсковых матерных
выражений, Капрал заказал себе впредь подобные эксперименты.
Церемониться с ним здесь явно не собирались, наглядно
продемонстрировав, что здесь он – лишь кусок плоти, предназначенной
для выполнения какой-то утилитарной цели…
