Больше всего в жизни я не любил
куриную печень, изжогу и помогать людям. И дело не в том, что папа
с мамой родили злыдня. Просто желание должно появиться
самостоятельно, без лишнего давления.
— Сережа, он, наверное, на котлован
пошел! — подлила кипящего масла в чашу моего подогретого терпения
соседка.
Вообще Машка была всего на три года
старше, но как-то так сложилось, что я ее называл на «Вы», а она
мне благосклонно «тыкала». Еще бы, у нее в двадцать восемь — два
ребенка, послушный муж и своя, пусть и на отшибе, квартира. А у
меня, кроме девяти пар различающихся по оттенкам черного носков,
особо ничего и не было.
Но судьба-злодейка свела нас на одной
лестничной площадке после смерти папиной бабушки. Та отписала на
меня квартиру, и я вырвался из родительского гнезда, чтобы попасть
в сети паука-Машки. Видимо, Вселенная как могла пыталась сохранить
равновесие.
И подкаблучником меня назвать сложно.
Особо ловкие барышни обычно слезали именно в том месте, где и
садились. Я всегда довольно четко расставлял точки над «ё». А вот с
Машей прозевал. Раз помог коляску спустить, так уж, по-соседски.
Потом заодно, когда в магазин шел, йогурт купил. И
пошло-поехало.
Надо сказать, что Машка была умна. Не
перегибала палку, однако периодически озадачивала, как сегодня. Вот
только подобные квесты у нее были всегда с эпитетом «легендарные» и
заставляли нехило попотеть.
— Хорошо, посмотрю, — кивнул я,
доставая сигареты.
Окно мгновенно захлопнулось. Все же на
улице не май-месяц, а у нее в квартире грудничок. А я тяжело
вздохнул и накинул капюшон.
— Что, комсомольская помощь
многодетным семьям? — ехидно спросил старичок в шапке-петушке с
надписью «Спорт», сидевший на скамеечке у подъезда.
Я улыбнулся. Вообще Петр Сергеевич мне
нравился. Старик был местной достопримечательностью. Некогда
преподававший историю КПСС и еще какие-то, несомненно, важные
предметы, он не смог вовремя «переобуться». Страна перестроилась, а
Петр Сергеевич — нет. Так и пристрастился к зеленому змию, а со
временем окончательно проиграл эту битву. Его тянула жена,
семижильная, вечно злая женщина, для которой муженек стал вроде
чемодана с оторванной ручкой. И тащить тяжело, и бросить
жалко.
— Типа того. Муж у нее в ночную, а
Васёк гулять ушел. Уже полчаса как дома должен быть. Вот я по пути
в магазин и вызвался посмотреть, где шарахается.