Палач, скрипачка и дракон

– Я не люблю тебя!

Энри́ка Маззари́ни вздрогнула, подняла взгляд от вязания и уставилась в глаза своему отражению напротив. Это вот она произнесла? Так жестоко и безжалостно? Быть не может!

– Нет, – подумав, сказала Энрика. – Надо что-нибудь помягче. Например, так: «Я люблю тебя, но…» Ой, это уже вообще какой-то кошмар!

Она задула ставшую ненужной свечу – в комнату уже проникало достаточно света через высокое окно – и на минуту выбросила из головы все лишнее, заканчивая вязание. Алый шарфик получился милым. Полюбовавшись, Энрика свернула его и положила на стол, заваленный нотными листами. Не успела убрать вчера, сегодня опять не до того будет. Вот и в новый год – все с тем же беспорядком, что обычно. За одним лишь исключением.

Энрика подошла к окну, глядя туда, где возвышается шпиль церкви Дио. Хотела привычно скорчить рожу и погрозить кулаком, но так и замерла, глазам не веря. Церковь запорошило снегом. Снег пушистыми коврами устилает крыши домов, дворы и мостовые. Столбики забора перед домом напротив увенчаны белыми шапками. Солнце поднимается, и снежинки, будто серебряные, начинают блестеть.

А ведь вчера кругом серела стылая грязь. Может ли быть так, что мир за одну лишь ночь изменился до неузнаваемости?

Открыв окошко, Энрика вдохнула морозный воздух, уже полнящийся ароматом праздника – даже хвойный запах долетает от лесочка – и зачерпнула с подоконника пригоршню снега. Чистый и холодный.

Скрипнула дверь за спиной. Энрика обернулась.

– Мама, смотри, снег!

– С днем рождения, Рика!

Два голоса прозвучали одновременно. Девушка и женщина, которые выглядели бы почти одинаково, если бы не разница в возрасте – обе высокие и темноволосые, стройные и черноглазые – улыбнулись друг другу, и Энрика подняла перед собой пригоршню снега, а Агата Маззарини – смычок.

Рука Энрики дрогнула, снег шлепнулся на ковер, но никто этого не заметил. Энрика шагнула вперед, протянула руки, но тут же, спохватившись, вытерла их о первую попавшуюся тряпицу – красный шарфик, только что с таким тщанием связанный.

– Что это? – прошептала Энрика, приняв из рук матери смычок.

Белый волос, колодка из слоновой кости с золотом… Сердце заколотилось. Чего ждать? Счастья или трагедии? Прежде чем в дверях показался отец с новеньким черным кофром, Энрика поняла: неоткуда явиться счастью.