Все началось банально, с пандемии. Григорий Михайлович Родимцев
подхватил ковид. Болезнь показалась ему обычной, вроде бы,
простудой. Недомогание прихватило на работе. В первой половине дня
он еще мог читать лекции курсантам в обычном режиме, а после обеда
пришлось отменить прием зачетов у третьего курса, и со службы
Родимцев отпросился. Пока добрался до квартиры, все тело уже
ломило. К вечеру пропал нюх и изменился вкус, а температура тела
взлетела за тридцать девять. Парацетамол помогал плохо. На
следующий день начался кашель. Но, он все еще думал, что само
пройдет, приговаривая, что леченая простуда проходит за семь дней,
а нелеченая за неделю. Он поговорил по телефону с начальником
училища и попросил отпуск за свой счет на эту самую неделю,
продолжая считать, что заразился обычным ОРЗ.
Здоровье до этого редко подводило Григория Михайловича. В свои
шестьдесят восемь он редко обращался к врачам. Спиртным не
злоупотреблял, курить бросил, а армия дала Родимцеву неплохую
закалку. В отставку он вышел подполковником. Преподавал тактику в
высшем общевойсковом командном училище. Получал военную пенсию и
еще зарплату. Жил в трешке в хорошем районе Петербурга, на
Московском проспекте. Построил двухэтажный дачный коттедж в
пятнадцати километрах от кольцевой дороги на участке в пятнадцать
соток. Устроил жизнь дочке, выучив в престижном вузе и купив ей
отдельную квартиру. И все было бы у Григория Михайловича хорошо,
если бы не эта внезапная болезнь.
Только на пятый день, когда понял, что легче не становится,
Родимцев разрешил жене вызвать врача. Сделали тест и забрали в
больничку, где в «красной зоне» лежали еще много таких же бедолаг.
Дышать становилось с каждым часом все тяжелее, и его подключили к
аппарату ИВЛ. Умирал Григорий Михайлович нудно и трудно. Промучился
около суток, в какой-то момент сердце его не выдержало и
остановилось. Последовала темнота, а потом произошла яркая вспышка,
и он очнулся на новом месте.
Читал Родимцев, конечно, про всяких там попаданцев. Да и про
загробную жизнь с переселением душ книжки ему попадались. Но не
верил он, разумеется, в такую чушь. А тут внезапно обнаружил, что
очухался совсем не в больничке, а в каком-то другом месте, где было
жарко, а с безоблачного неба нещадно палило солнце. И разговаривали
вокруг совсем не по-русски. Но, он почему-то понимал этот язык.
