Уютно устроившись на диване, совсем еще молодой мужчина с увлечением читал книгу. В квартире было прохладно и сыро; за не занавешенным окном стояли хмурые весенние сумерки. Мужчина завернулся в клетчатое шерстяное одеяло, не надеясь, впрочем, как следует согреться. Вновь появилось чувство растерянности, беспомощности и отчаяния – как будто навеки пойман в нищете. Взгляд обреченно скользнул по убогой обстановке комнаты: никакой мебели, кроме старого потертого дивана и стопки книг на обшарпанном подоконнике. Единственный колченогий стул служил вешалкой для порядком обносившегося гардероба. Обои по углам вздулись от сырости, отстали от стен, у окна стоял старый сломанный электрообогреватель. Мужчина отвел взгляд, резко и сердито повернулся на бок и снова углубился в чтение.
Погружаясь в обстоятельства чужой и далекой жизни, он, таким образом, уходил от своей – безрадостной и пугающей. Что будет завтра? Этот навязчивый вопрос лишал его сна и покоя. Так не лучше ли отвлечься, забыться, окунувшись в увлекательные приключения, пусть и вымышленные?
На страницах книги разворачивалась непривычная жизнь старой Руси, в те далекие времена, когда простые люди жили в грубо сложенных каменных домах с маленькими окошками-щелочками. Тяжелые деревянные двери служили для защиты хозяев от внезапных нападений лихих людей. Целые банды бродяг слонялись по лесным дорогам, грабили и убивали. Хотя брать особо было нечего, хозяева домишек подпирали двери изнутри тяжелыми бревнами, принесенными с берега реки огромными валунами. Страх за свою жизнь заставлял их рыть глубокие подвалы. У кого было кое-какое добро, прятали его в подземных тайниках; совсем неимущие, которым и прятать-то было нечего, хоронились в подполах сами, пережидая разбой или грабеж. Нередко, выбравшись, наконец, на поверхность, люди обнаруживали пропажу самого необходимого – горшков для приготовления еды, нехитрых пожиток, рваной одежонки.
В убогих домах царили бедность и уныние. Во многих семьях не было мужиков, остались бабы да малые дети. Работы никакой в округе не было. Кое-кто, поздоровее да покрепче, нанимался в работники к зажиточным хозяевам, сплавлявшим лес вниз по реке. Женщины брали шить ризы и белье близлежащему монастырю. Запустением веяло от этих нищих селений; страх и безнадежность висели в промозглом, закопченном воздухе тесных жилищ.
