Орландо сидит на толстом ковре, под тканым навесом посреди
пустыни. Горячий ветер приносит запахи раскалённого песка и
далёкого моря. Парень одет в плотную одежду серого и белых цветов,
плечи и спину закрывает толстый плащ, выбеленный солнцем. На голове
красуется куфия, белоснежная, с красным узором. Ткань опускается до
плеч, защищая шею от палящего солнца. Лицо загорело до бронзового
оттенка, отчего голубые глаза кажутся потусторонними,
колдовскими.
Откинувшись на множество подушек, держит чашку полную чёрной
жидкости, исходящей паром. Собеседник, сарацин преклонных лет,
похожий на высохшее дерево, отпивает из такой же. Одет в белые
шелка, на пальцах сверкают золотые перстни с драгоценными
камнями.
Поодаль расположились верблюды, погонщики и прочий люд. Кто-то
поёт, пусть и не слишком умело. Работники расставляют шатры,
прерываясь на глоток воды. В отдалении на песке лежат тела укрытые
тканью, через которую проступают бурые пятна.
— Угощайся мой друг, — сказал старик на чистом языке франков, —
для нашего спасителя лучшая гахва!
— Разумно ли пить горячее в такую жару? — Спросил Орландо,
принюхиваясь к пару и поднося кружку ко рту.
— О, поверь, всего пара глотков и тебе станет куда лучше. Вот,
утоли голод этим скромным кушаньем. — Старик подвинул блюдо сушеных
фиников и жирной пахлавы, всплеснул руками. — Клянусь небом, я
никогда не видел, чтобы так ловко обращались с мечом! Разбойники
разграбили бы мой караван, а наши кости пожрала пустыня! Аллах
свидетель, как прибудем в город, в твою честь устроят праздник!
Лучшие повара! Красивые танцовщицы и сладкое вино!
Орландо пригубил гахву, покатал на языке, хмыкнул и сделал
глоток. Сказал, улыбаясь из вежливости:
— Благодарю, но не стоит, я слышал магометанам нельзя пить
вино.
— Нельзя молиться пьяным. — Поправил старик и выпрямившись
процитировал чистым голосом. — «Верующие! не приступайте к молитве,
когда вы пьяны так, что не понимаете того, что говорите». Вот...
конечно, и просто так пить нежелательно. Тем более в раю всех
ожидают реки из вина... Так что не бойся, большого греха не
будет.
Горячий ветер раздувает ткань навеса, закидывает песчинки на
ковёр, бьёт ими о сандалии парня. Солнце блестит на лаковых ножнах
рапиры с ажурной рукоятью.
— На самом деле... — задумчиво протянул Орландо, прикладываясь к
чашке. — Отдохнуть, было бы неплохо, да и заодно пообщаться с
местными мастерами меча.
