Комнату освещает чадящая лампа, смердящая рыбьим жиром, огонёк
трепещет в такт воплям женщины. Тени искажаясь пляшут по стенам,
собираются в углах и стекают на пол под узкую койку и стол. Крики
отражаются от низкого потолка, бьются о запахнутые ставни,
просачиваются наружу пугая бродячих кошек. Хвостатые вскидывают
головы, с тревогой глядя на домик посередь виноградника, залитый
лунным светом.
Роженица вцепилась в песчаниковые кирпичи стены срывая ногти,
выгибается, закусив губу до крови. Старуха склонилась меж
раздвинутых ног, бормочет под нос молитвы, протягивая руки. В
дверях стоит бородатый мужчина в чёрных одеждах, на груди золотая
цепь со звеньями в палец толщиной. Смотрит на роженицу исподлобья,
сложив руки на могучей груди. Кулак правой сжимается, обрисовывая
широкие костяшки, верхняя губа подёргивается.
Женщина судорожно вздохнула, напрягалась, сцепив зубы, вена на
лбу вздулись мешая поту скатываться на искажённое страданием лицо.
Бабка бойче затараторила молитву, подалась вниз. Роженица застонала
и обмякла на койке, мокрые волосы цвета спелой пшеницы разметало по
соломенной подушке. Грудь часто вздымается часто, замирает и
опадает. Каморку огласил истошный младенческий плач.
Новорожденный сучит ручками в руках старухи, пока та обтирает
грубой тканью.
— Громкий. — Сказал мужчина подходя. — Мальчик?
— Да, Господин... мальчик. — Прошепелявила старуха, протягивая
ребёнка.
— Иронично.
Мужчина взял младенца за ногу, перевёл взгляд на едва живую
мать, бледную будто первый снег в горах. В глазах плещется боль
напополам с ужасом. Начал поднимать верещащий комок, медленно
отводя за спину для мощного замаха и удара о стену. Губы
раздвинулись, обнажая ряд желтоватых зубов с удлинёнными, как у
волка, клыками.
— Не надо... пожалуйста... — Прошептала женщина, протягивая к
нему руку. — Умоляю, убей меня, не его!
За стенами истошно заорал козодой, вопль подхватили понесли над
виноградниками к лесу. Младенец притих, с любопытством глядя на
бородатое лицо и вертя головой в поисках источника звука.
— Ты хочешь, что бы я пощадил бастарда? Чтобы я принял это
отродье в свой дом?! — Прорычал мужчина. — Что бы о твоей измене
судачили при дворе?!
— Нет... просто... не убивай...
Бородач скрипнул зубами, кивнул и сунул младенца в руки старухи,
и развернулся к двери. В проходе остановился и сказал не
оборачиваясь:
