Мужская работа

До обеда я мог умереть трижды.

Для начала меня чуть непришиблоупавшим деревом, потом до моей задницы едва не добралсяРавуда— делошвах, когда тебя хочетлишить жизнисобственный командир. И только потом в очереди на убийство моей персоны очутилисьхитрыеи недобрые враги.

Если бы не болезнь дочери, разве полез бы я в эту мясорубку?

Но обо всем по порядку.

***

Двоюродный брат не поскупился, и стол в дорогом кабаке ломился от жратвы. Икра черная, икра красная, креветки в салате, не знавшие холодильника, такие нежные, что таяли во рту, оленье мясо с черносливом, зажаренный целиком гусь, фаршированный ананасами и грецкими орехами.

А я сидел как на иголках, и смотреть на эту роскошь не хотелось; мягкий вкус двадцатилетнего «Курвуазье» чувствовал, конечно, но он меня не радовал...

Два места рядом со мной пустовали — ну мама братца не любит, вот и не пришла, а Юля... у Юли нашлись более важные дела, и я бы хотел быть сейчас с ней и с дочкой; но жена, умная женщина, сказала, что толку от меня в больнице все равно не будет, а обижать братца не стоит. Так что я сидел один, по сторонам не смотрел, мрачно набивал брюхо и ждал звонка.

Когда же телефон в кармане завибрировал, я едва не подскочил.

— Ну, что? Как вы? — выпалил я в трубку, выбегая из зала, где неистово орала музыка и перекрикивали еенетрезвые дамочки.

— Не очень хорошо, — голос Юли звучал напряженно-спокойно, и сердце мое вмиг обледенело.

Мы женаты четыре года, за это время она ни разу не повышала голос, никогда не злилась, хотя иногда я давал повод, о да, давал; но если начинала говорить вот так, то я мигом понимал — дело швах. Сашка начала болеть год назад, и быстро стало ясно, что все серьезно — мы обошли кучу врачей, сдали кучу анализов, порой все деньги уходили на лекарства и докторов, так что мы сами сидели на лапше из пакетиков, и вот сегодня финальное обследование... и на него такая очередь, что запись за два месяца и свободное место только на вечер пятницы!

— И? — спросил я, чтобы заполнить пустоту.

Я знал — она все скажет, но не мог молчать, не мог, меня трясло, и выпитый коньяк испарялся с кожи вместе с потом, а во рту стоял привкус ананасов, гуся и креветок. Как они там только все помещались?

— Нужна операция, — Юля говорила словно через силу, выталкивала из себя слова. — Делают у нас, но только платно... Пятьдесят тысяч долларов, и первый взнос — десять. Если операцию не сделать, то Сашка... — она сглотнула, — умрет.