Псих
Он шел по городу легко, не оглядываясь, не оборачиваясь, не
реагируя на такие досадные мелочи, как вынужденные тормозить, чтобы
не снести его с проезжей части автомобили, или разбегающиеся люди.
Он не замечал никого и ничего. Его же замечали издалека. Светящиеся
яркие желто-зеленые глаза недвусмысленно намекали, что этот внешне
неприметный парень не так давно принял дозу Хермара. И теперь это
уже не человек -машина для убийства, робот, орудие, нацеленное на
цель, и идущее к ней легко и уверенно, не замечая препятствий.
Через несколько минут на пути одержимого Хермаром сформировался
полицейский заслон, улицы обезлюдели, на окнах ближайших домов
стремительно задергивались стальные заслоны. Люди хотели жить.
Полицейские остановить одного из фанатиков Херма. Психу было
плевать на все.
Загляни кто в мысли этого парня, он бы сильно удивился - у
человека со светящимися глазами были мысли. Не цель, не задание,
которое он шел исполнять, а мысли. Две. Первая о том, как прекрасен
город, и вторая - о ней. О ней, о ней, и снова о ней.
Он помнил так мало -только взгляд. Испуганный взгляд огромных
широко распахнутых от ужаса глаз, в которых утонул, в которые ухнул
с головой, словно провалился в ледяную прорубь. Глаза, глядя в
которые, внезапно осознал, что он человек.
Он мало что помнил после. Сорванное задание, разъяренный жирный
до отвращения вечно потеющий Херм от которого воняло, неизменно
воняло, и удар за ударом, которыми его пытались убить. Убить… по
губам Психа скользнула странная усмешка. Убить того, кто четыре
года получал ежедневные дозы хермара было сложно. Он даже не
почувствовал боли. Он не почувствовал ничего и когда ломал
охранников, жестоко, по частям рвал на части самого Херма,
уничтожая практически собственного создателя, и отмечая краем
осознания два момента - Херм вонял, как и всегда, и Херм стал еще
более жирным чем тогда, в день их первой встречи, когда он,
запойный геймер со стажем, зашел в двадцатичетырехчасовой магазин,
перехватить что-то съестное, кажется впервые за два или три дня.
Все что он тогда хотел – жрать. До боли в сведенном животе, до
зверского желания вцепиться зубами в любую из закованных в пластик
булок, или залежавшуюся на прилавке колбасу. Денег не было, а жизнь
не игра, здесь брать то, что требуется для выживания запрещено
законом.
