Ночи стали длиннее, а дни — короче. За закрытым ставнями окном
всё чаще лил дождь и выл ветер. В первые дни после победы над
Гнилоухом Блик, Филиция и Ларри еще сидели со мной,
переговаривались, ругались, мирились, придумывали себе развлечения,
а потом всё чаще стали выходить в опустевший город, возвращаясь с
припасами, осенней и зимней одеждой и оружием.
Оказалось, что Ларри, будучи еще живым, до своей военной карьеры
был подмастерьем у кузнеца и неплохо разбирался в ковке, хоть и
понятия не имел, как лить пушки. Как-то он смотрел на мои саи, и
цокая языком, приговаривал, что они уж очень непрактичны. Тогда я
протянул ему оружие со словами, что он может вообще его выкинуть,
если хочет. Саи перекочевали в маленькие руки некроманта, лишившись
при этом артефактной силы в мире теней, и больше Ларри с этими
глупостями ко мне не приставал.
Я ожидал пробуждения Лары и Эйвина и почти все время молчал,
подкидывая дрова в непрерывно горящий очаг, без которого тут
невозможно было бы находиться. Першило в горле, постоянно хотелось
пить, а вот есть почему-то нет. На удивление вместе со мной молчал
всё это время и Зэр. Куда-то исчезли его колкости по поводу
спорящей с друг другом троицы типа: “Шут, девчонка и мертвяк...”
Лишь иногда он обращался к ним, отдавая холодным тоном указания, по
большей части касающиеся организации быта в стремительно
холодеющем, под стать окружающей среде, доме.
Иногда заходя в сферу, я наблюдал, как уменьшается количество
ожидающих лечения людей. Их тени уходили в своё послесмертие с
чувством облегчения на лицах, и лежаки и палатки просто исчезали.
Одно оставалось неизменным: теней моего ученика и девушки на
вершине лечебного холма почему-то не наблюдалось.
Так прошла неделя и началась вторая. Я снова начал слышать гонг,
который возвещал о приближении Блика. Однажды, в который уже раз
погрузившись в сферу, я увидел, как с лекарского холма удаляется
очередная тень, и стиснул зубы, наконец-то поняв, что Ящер обманул
меня и предпочёл не сдерживать обещание, пусть и приобретя еще
одного идущего по его следу легендарного зверя.
— Я всё понял, Зэр, — произнес я, появляясь в доме Эйвина. — Ты
поступил мудро, не разубеждая меня ни в чем, как и в том, что не
дал Ящеру доступ к мечу Серафима.
— Я хотел, чтобы в тебе умерло то, что мешает тебе быть
эффективным культиватором, а именно — вера в людей, — произнёс Зэр,
делаясь видимым.
