Мятежная Анжелика

По приезде в Марсель посланец короля Франции господин де Бретей, арестовавший Анжелику в Сеуте, приказал заключить ее в крепость Адмиралтейства.

Пока они находятся в этом городе, где раньше маркиза дю Плесси-Бельер так ловко провела королевскую полицию, благородный кавалер не будет иметь покоя.

И в этой мрачной зловещей камере бывшая пленница берберов, ценой таких страданий освободившаяся из гарема Мулая Исмаила, поняла, что ждет ребенка.

Эта уверенность появилась у нее на следующий день после заключения в цитадель, когда безысходность положения пойманного зверя предстала перед ней со всей очевидностью.

В тюрьме Адмиралтейства не существовало даже самых элементарных удобств. Хотя через железную решетку высоко расположенного окна виднелся квадратик голубого неба, Анжелике казалось, что она задыхается. Всю ночь, едва смыкались веки, у нее возникало отвратительное чувство, что она заживо замурована. На рассвете ее нервы, до того стойко переносившие напряжение, не выдержали.

В панике она бросилась к двери. В яростном отчаянии, молча колотила она по толстым доскам.

Неба! Неба! Свежего воздуха! Ее заперли в этом склепе, а ведь еще совсем недавно дни и ночи проводила она на просторах волшебной безграничной пустыни.

От этого контраста Анжелика впала в мучительную тоску. И, как обезумевшая птица в клетке, билась о ненавистные деревянные и железные преграды. Молча и беззвучно. Потому что удары по тяжелой двери ее почти прозрачных рук, еще хранивших следы испытаний, перенесенных в пустыне, создавали шума не больше, чем хлопанье птичьих крыльев. Ощутив боль в ободранных ладонях, она перестала стучать, отошла к стене и прислонилась к ней.

Анжелика переводила взгляд от двери к зарешеченному оконцу. Как изнывающему от жажды, голубое небо казалось ей чистой водой.

Но не придет Осман Ферраджи, чтобы отвести ее на плоскую крышу, где взгляд упивался обманчивым безбрежным пространством.

Ее окружали чужаки с мрачным взглядом и подозрительной душой. Из Парижа, от герцога де Вивонна, желавшего искупить прошлые упущения, на ее счет поступили самые суровые указания. Марсельскому Адмиралтейству предписывалось оказывать всяческое содействие господину де Бретею. Тщетно было бы пытаться расположить к себе кого-то, впрочем у Анжелики уже не было сил воспользоваться своими чарами. На нее навалилась страшная усталость, иногда ей казалось, что она никогда не испытывала ничего подобного, даже на тропинках Рифских гор.