Искушение Анжелики

Из леса донесся бой индейских барабанов. Приглушенный, ритмичный, он гремел, пронизывая удушающий зной, повисший над деревьями и рекой.

Стоящие на берегу Жоффрей де Пейрак и Анжелика замерли и прислушались. Барабанный бой был глух и сдержан. Его звук доносился до них сквозь переплетение ветвей, глубокий, негромкий и четкий, как биение здорового, сильного сердца. Так природа, недвижная, изнемогающая от влажной духоты жаркого дня, напоминала о присутствии в ее лоне людей.

Инстинктивно Анжелика схватила мужа за руку:

– Барабаны… что это значит?

– Не знаю. Надо подождать.

Вечер еще не наступил, просто был близок конец дня, и река напоминала огромную ленту из потускневшего серебра. Анжелика и ее муж, граф де Пейрак, стояли у воды под аркой, образованной ветвями растущей над рекой ольхи.

Немного дальше, слева, вытащенные на песчаный берег небольшой бухты, сохли каноэ из просмоленной березовой коры.

С одной стороны полукруглую бухточку окаймлял длинный острый мыс, а в глубине ее чернели высокие утесы, увенчанные вязами и дубами, под которыми воздух был еще живительно свеж.

Здесь и разбивали лагерь. Слышался треск ветвей, ломаемых, чтобы соорудить шалаши и бросить в костры, и над спокойной водой уже медленно поднималось синеватое облако дыма.

Анжелика слегка встряхнула головой, отгоняя гудящих комаров, рой которых внезапно окружил ее. Также она хотела отогнать смутное опасение, охватившее ее, когда она услышала доносящийся из леса барабанный бой.

– Как странно, – вырвалось у нее. – В тех немногих абенакских деревнях, которые мы видели, спускаясь по Кеннебеку, почти не было мужчин – только женщины, дети и старики.

– Действительно, все дикари отправились на юг, чтобы продать свои меха.

– Дело не только в этом. Во встречавшихся нам каноэ, плывших на юг, как и мы, в основном сидели женщины. Похоже, продавать меха на этот раз будут они. Но куда же подевались мужчины?