Сидни Зум любил бродить по темным закоулкам. И в этом было что-то кошачье. Он умел появляться везде, где считал нужным. И так же бесшумно исчезать. Он видел все, что хотел. Даже в кромешной тьме.
Более того, ему просто доставляло наслаждение бывать в глухих местах, на заброшенных причалах…
Полицейский Мики О’Хара, постоянный пост которого находился на причалах 44–59, даже уже привык к этой загадочной фигуре. Время от времени она таинственно появлялась в ночной темноте на его участке, молча проскальзывала по освещенным местам и столь же безмолвно исчезала в ночи. И неизменно рядом с этой тенью бесшумно скользила огромная сторожевая собака – глаза, уши и нос хозяина. Животное ни на секунду не забывало, для чего оно существует. Яхта Сидни Зума стояла на якоре у причала номер 47. Очевидно, поэтому оба – и хозяин и собака – не могли лечь спать, не проверив, все ли с ней в порядке.
Сержант О’Хара давно оставил надежду поболтать с этой таинственной личностью. Словно глухая стена стояла между Сидни Зумом и любым, кто попытался бы с ним заговорить. Только его секретарша и помощница Вера Термонд с ее женской интуицией знала: в основе его странной мрачности лежало одиночество души, отчаянно стремившейся найти нечто себе подобное. Окружающим Сидни Зум представлялся загадочным человеком, который то появлялся, то исчезал. Он помогал слабым и обездоленным и вместе с тем ненавидел слабость во всех ее проявлениях.
В тот летний вечер темнота была густая и какая-то обволакивающая, бархатная. Она как бы звала к приключениям. О’Хара вышел на дежурство с предчувствием какой-то беды. Его ни на минуту не покидала тревога.
В темной аллее метрах в сорока от него вдруг послышалось непонятное движение. Полицейский остановился, прислушался… Да, движение. О’Хара скользнул в тень портовых строений, бесшумно пошел вперед и скоро увидел неясную фигуру, а рядом – силуэт крупной собаки, вынырнувшие из темноты.
Сержант убрал руку с кобуры револьвера. Облегченно вздохнул. Окликать или приветствовать Сидни Зума не имело смысла. Пес тихо зарычал, настороженно повел головой. Теплый ночной бриз донес до его ноздрей знакомый запах О’Хары, и рычание прекратилось. Собачий хвост пару раз вильнул туда-сюда. Обычное приветствие, не более того. Повадки собаки полностью отражали поведение хозяина, соответствовали его личности.
