Малфой смотрел на Дамблдора, не отводя глаз.
— Но я же зашел настолько далеко, так? — медленно проговорил он.
— Они думали, я умру, пытаясь, но я здесь…, и вы в моей власти…,
здесь я с палочкой в руке…, вы в моей милости…
— Нет, Драко, — тихо произнес Дамблдор. — Это моя милость, не
твоя, и сейчас это имеет значение.
Откуда-то снизу раздаются крики, грохот боевых заклятий и
рушащихся стен… а я стою, скованный «Петрификусом» и для
безопасности укрытый мантией-невидимкой, и слушаю, как Драко Малфой
набирается сил и злости, чтобы убить Дамблдора. Получается у него,
надо сказать, очень плохо. Можно сказать, вообще не получается.
Если уж у меня в Министерстве не получилось устроить Белле
«Круцио», хотя я и очень этого хотел, то такими вот дрожащими
руками наколдовать «Аваду»? Ню-ню… Долго же они тут стоять
будут!
Я слышу шаги. Похоже, кто-то поднимается по лестнице. Подмога?
Вот только кому?
— Северус, пожалуйста… — просит Дамблдор. «Северус»? Черт! Под
"Петрификусом" даже головы не повернуть. Неужели Снейп здесь?
Проклятый «Принц-Полукровка», чтоб ему!
Учитель зелий так же колеблется. Наверное, даже ему трудно убить
беспомощного старика. Я не вижу его, но чувствую, как он поднимает
палочку, и опускает ее, не произнеся ни слова. Пауза
затягивается.
Пока Снейп обдумывал слова Дамблдора, на площадку ворвалось
новое действующее лицо. Век бы ее не видеть.
— Так. С грязнокровкой разобрались, как она только выжила после
проклятья Долохова?! — НЕТ!!! Гермиона! Но заклятье все еще
сковывает меня, не давая даже шелохнуться. — Чего вы тут застыли,
…, трусы …, разъ…и вас на…? Бомбарда Максима!
Проклятье ударило в середину наблюдательной площадки
Астрономической башни. Долорес Амбридж, оказывается, просто жалкая
неумеха! То, как ударила Беллатрикс, не просто разбило несколько
камней. Нет. Вся верхушка башни вспыхнула чудовищным взрывом. Я еще
успел увидеть, как один из каменных осколков, порожденных этим
взрывом, разбивает голову Дамблдора, а другой влетает в живот
Беллатрикс, оставляя огромную рану. Казалось бы, с такой раной она
должна вопить от боли… Но лицо Беллы расплывается в улыбке
нереального счастья.
Заклинание Дамбдлора, обездвижившее меня, рухнуло, и я попытался
схватиться за палочку. Сам не знаю, что я собирался сделать: то ли
призвать метлу, то ли попытаться добить эту тварь и отомстить за
всех, кого она убила… Но застоявшиеся мышцы подвели меня. Удара о
камни я даже не почувствовал, успев только заметить, как порхают
надо мной многотонные глыбы. Все-таки, при всем своем безумии,
Беллатрикс была очень сильной волшебницей. Была. И я тоже — был.
Тьма.
