На стол перед епархием упал набитый доверху кошель. Судя по
звону, тот был полон монет, но облаченный в золотую парчу свещенник
лишь бегло взглянул на него и поднял глаза на своего гостя. Крупный
в плечах и ещё более крупный в боках мужчина, уже давно начавший не
только лысеть, но и седеть, смотрел на него с укором. Поджав
крупные губы, он держал руки на животе, заткнув за пояс большие
пальцы. Епархий открыл было рот, чтобы обратиться к нему, но гость
его начал первым:
— Ваши Охотники ни на что ни годны! Они трижды прочёсывали лес и
ничего не нашли, заявили, чтобы я ещё раз проверил дома! Но я-то
знаю, что он там, знаю, куда он ушёл. Я хочу нанять Скитальца.
Матвей Недолюбов — а именно так звали этого мужчину — был
наместником Теменьского удела. К епархию, что представлял Единую
Церковь в их краях, он приходил не впервой, и не впервой требовал
помощи. Снова и снова повторялся у них этот диалог, едва ли не
дословно:
— Я уже отправил письма, — устало ответил епархий, — во все
близлежащие и самые удалённые города и поселения — повсюду, где
есть наши церкви. Как только его найдут, то передадут вашу просьбу
и направят к нам. Я не приму деньги за его найм, пока он не
явится.
— Я не за то пытаюсь вам заплатить. А за то, чтобы вы
действовали быстрее! Прошла уже неделя, и если с Ванюшкой что-то
случится…
В дверь постучали. Епархий бросил «Войдите», и на пороге
появился тот, кого они только что обсуждали: мужчина, облачённый в
короткий кожаный плащ и скрывающий лицо за чёрной маской. Все его
одежды были тёмными: от высоких походных сапог до широкого пояса с
множеством небольших сумок, да потёртой шляпы с загнутыми и
подшитыми к тулье полями. Но безошибочно узнавали его в любом краю
не только по чёрным одеяниям, но и по железу, коим увесил он всё
тело. Плоские тонкие пластины были нашиты на сапоги, штаны,
воротник и даже кожаную куртку, которую он носил под плащом, а на
поясе покоился короткий меч в ножнах. Тканевая маска закрывала
половину его лица и шею, оставляя видимыми только серо-голубые
глаза и русые волосы, собранные в низкий хвост, так что определить
точный возраст человека, которого в народе прозвали «Скитальцем»,
не представлялось возможным. Да и человек ли он был? Уверенно
сказать никто не мог, но любой ребёнок слышал сказку о том, что
Скиталец стал собой в День Чёрного Солнца, а минуло с того дня уже
как три столетия.
