– Но зачем? – мой голос срывается на хрип, к глазам неожиданно подступают предательские слёзы. Только разрыдаться тут перед всеми ними не хватало! – Что вам от меня нужно?
Он выдерживает паузу, смотрит на меня так, будто оценивает степень моего упрямства, а потом говорит:
– Твой отец погиб. Несколько дней назад. Автокатастрофа.
Я моргаю. Сердце, кажется, бьётся в ушах.
– Твой родной отец, – добавляет Воронов, бросив брезгливый взгляд на отчима.
– И?.. – голос дрожит, но я пытаюсь хоть немного успокоиться. Как минимум всё это связано не с сексуальным рабством. – Я его даже не знала. Это не моё дело.
Воронов качает головой, будто ожидал этого ответа.
– Может, для тебя и не дело. Но для остальных – да. Всё, что принадлежало твоему отцу, теперь моё. Его бизнес, его активы. Я поглотил его компанию.
Я скрещиваю руки на груди, будто в попытке защититься.
– Ну, удачи, – пожимаю плечами. – Мне-то что с того? Я с вами бороться не собираюсь за все эти активы или что там от моего папаши осталось.
Он смотрит на меня чуть дольше, чем нужно, потом прищуривается и медленно, почти лениво произносит:
– По закону ты его единственная наследница.
Я вздрагиваю. Перевариваю сказанное. Чувствую, как внутри что-то скручивается в тугой узел. Может… всё ещё хуже, чем сексуальное рабство? Может… этот Воронов просто решил меня того… и где-то в канаве прикопать?
Надо убедить его, что ни рубля от биологического папочки мне не нужно.
– Но… – я нервно сглатываю. – Вы ведь уже всё забрали. Компания ваша, бизнес ваш, недвижимость, счета… Или что там ещё у него было. Я ни на что не претендую. Что ещё вам нужно?
Он кивает, подтверждая мои слова, но взгляд остаётся жёстким.
– Да, я забрал. По закону. Почти. Но закон же и оставляет тебя в уязвимом положении. Другие могут этим воспользоваться.
– Воспользоваться? – я нервно усмехаюсь. – Чем? У меня ничего нет.
– Дело не в том, что у тебя есть, Юля, – Воронов наклоняется чуть ближе, – а в том, кто ты. Ты есть. Это уже проблема.
Я замираю. Он говорит это так спокойно, что от этого становится ещё страшнее. Ледяной, колючий страх ползёт по коже, пульс ревёт в висках.
– Если ты останешься одна, – продолжает Воронов, – рано или поздно кто-то попытается тебя найти. Использовать тебя против меня. Или убрать.
– Бред… – качаю головой, но у самой коленки подгибаются.