По летней улице города, в потоке деловитых прохожих, быстро шла
невысокая темноволосая женщина. Из-за встречного ветра отросшая
чёлка частенько облепляла лицо, и женщина сердито мотала головой,
чтобы волосы не лезли на глаза. Впрочем, это не мешало радостно
улыбаться, едва она вспоминала, что же вчера произошло.
А произошло важнейшее и счастливейшее событие в жизни - развод.
Наконец-то! Наконец-то - свобода от привязанностей и боли. От
вечного ожидания и постоянного разочарования. От собственной слепой
любви и снисходительности того, кто её принимал: "Да ладно уж,
люби!.." От ссор и выяснения отношений... Хотя где они были - эти
отношения?.. Теперь она свободна делать всё, что ей вздумается, и
больше никто не сможет упрекать её, что она эгоистична и думает
только о себе. Слава Богу, это время наступило! Время, когда она и
в самом деле может подумать только о себе!.. Столько лет потрачено
впустую...
... Она не подозревала, что навстречу, к углу дома, к которому
она подходит, кроме обычного встречного ветра, несётся густая
волна, похожая на взбесившееся белое облако. Снова прибавив шагу,
женщина завернула - и ахнула, когда её внезапно облепило белой
моросью - и слух и зрение перестали повиноваться... А потом её,
ошеломлённую, ударили в спину - и она, споткнувшись, упала.
... Очнуться в сыром холоде, лежа в грязи, под ледяным дождём, -
это ещё ничего. А вот услышать пока далёкие, но уже пугающие
звуки... Ксения со стоном сумела-таки поднять ушибленную руку, с
локтя которой немедленно зашлёпала жидкая грязь, а потом
перевернуться набок и сесть. Охнув при виде джинсов и налипшей
грязи на них, она огляделась - и заткнулась, хотя всё тело выло от
нудной боли.
Пасмурный день? Ближе к вечеру? Нет, определиться со временем
суток не удаётся. Шмыгнув носом и пятясь задом по слякоти, по
мокрым до ужаса травам к одному из деревьев, гонимая к нему
инстинктивным поиском защиты, а то и убежища, Ксения машинально
вытерла с лица морось мокрым же рукавом блузки. Темно... Вокруг
громадные деревья, не пускающие солнечный свет под густые кроны.
Хотя какой, к чертям, свет... Дождь и правда хлещет. С переменной
силой.
Глухота проходила, и до слуха по возрастающей доносились
жалобные крики, обрывающиеся на полувзлёте, захлёбывающиеся стоны,
победные и кровожадные вопли, испуганное лошадиное ржание,
металлический грохот и певучий звон, странный треск и тяжёлое,
смачное шлёпанье.
