Пролог
Тёмные тучи скрыли мир от ока божьего. И превратился день в
ночь. И разверзлись хляби небесные.
Ревущий ветер перемешивал потоки дождевых вод с солёными
волнами. Бушующее Японское море озаряли ослепительные вспышки
молний. Под оглушительные громовые раскаты штормовой ветер гнал
шхуну к усыпанному валунами берегу. Взлетев на гребень пенной
волны, крохотный деревянный кораблик мчался навстречу поджидающей в
камнях смерти. Страшная старуха, глотая волны, сплёвывала пену
прибоя, зло шипя и скаля острые обломки серых зубов.
Однако Сыну Ведьмы старая мачеха-злодейка была не опасна, он и
сам владел колдовской Силой. Играть со Смертью казаку не в первой.
За себя Алексей не переживал — ему бы товарищей спасти, что в трюме
шхуны подряд всем богам молятся (хотя и атеистами себя мнили, пока
с казачьим шаманом не связались). На палубе парень стоял у штурвала
один, скрывать колдовские возможности не от кого — можно всласть
пошалить.
Волна поднесла шхуну к пенной кромке берега и с разгона швырнула
на острые каменные клыки — в разинутую пасть Смерти.
Алексей воздел руки к небу. Корабль, словно обретя невидимые
крылья, перелетел через близкие грани мокрых валунов. Пенная полоса
прибоя промелькнула под килем.
Ветер погнал невесомый кораблик к вздымающемуся скалистому
берегу.
Чтобы не встрять носом в отвесную стену, Алексей вернул шхуне
гравитационную тягу Земли. Дно заскрежетало о мелкую каменную
россыпь. Казак ещё никогда не швартовал летающие корабли (немецкий
дирижабль не считается, тот был аппаратом легче воздуха), поэтому
не учёл все особенности. Скорость погасил удачно, за счёт возврата
судну реальной массы, а о неровностях посадочной полосы забыл.
Шхуна, жалобно застонав, пропахала глубокую полосу килем по
торчащим каменюкам. Доски днища проломились во множестве мест.
— Кирдык кораблику, — горестно вздохнул неопытный капитан.
Алексей понял, что шхуну ему с друзьями уже не починить. — Придётся
выбираться с острова на попутном транспорте.
Алексей отвязал себя от стойки штурвала и по сильно
накренившейся палубе уверенно прошагал к люку в трюм. Подошвы
башмаков бывшего каторжанина не скользили по мокрым доскам, ибо
Шаман парил в миллиметрах над ними — мелочь для повелителя
гравитации.
Скрипнули петли крышки. Вместе со струями дождя парень сбежал по
ступенькам в тёмное чрево трюма. Отсвет от вспышки молнии высветил
тесное помещение. В углу жались друг к дружке товарищи.
