Романы Эдгара Уоллеса и сэра Артура Конан Дойла, включенные в восьмой том избранных произведений мастеров детектива, можно вполне обоснованно считать эталонами сенсационного и интеллектуального направлений этого жанра.
* * *
Уоллес, как профессиональный газетный репортер, выстраивает «Лицо во мраке» на поистине сенсационных разоблачениях, бурных страстях и нестандартных ситуациях. Как правило, они связаны с застарелым конфликтом, породившим достаточно изощренную месть в духе графа Монте-Кристо. К этому следует добавить обретение бывшим (разумеется, невинно осужденным) каторжником своей некогда утраченной дочери, умницы и красавицы, ее роман с благородным полицейским офицером, бескорыстно полюбившим очаровательную нищенку, в итоге оказавшуюся богатой наследницей. Завершается все торжеством справедливости и воздаянием каждому того, что он заслужил, причем при полном отсутствии утомительных распутываний логических головоломок, так раздражающих читателей.
Итак, парад сенсаций с классическим happy end!
Стержнем интриги «Этюда в багровых тонах» также является изощренная месть. Правда, она становится лишь фоном, на котором разворачивается представление читателю сыщика-любителя Шерлока Холмса и его блистательное расследование крайне запутанной криминальной истории, поставившей в тупик бездарных, зато безмерно самоуверенных полицейских чиновников.
Скептическое, мягко говоря, отношение сэра Артура Конан Дойла к полицейской машине имело весьма серьезные основания, если учесть немало случаев столкновений писателя с государственной системой правосудия, вследствие чего он был признан британской общественностью «рыцарем проигранных процессов и воскресителем разбитых надежд».
…Ранним летним утром 1903 года на поле в окрестностях Бирмингема был обнаружен издыхающий пони с огромной резаной раной на брюхе. Полиция недолго думая арестовала предполагаемого виновника этого преступления. Им оказался Джордж Эдалджи, молодой адвокат из Бирмингема, сын местного викария, индуса, женатого на англичанке. Вокруг викария давно уже сгущались тучи враждебности, так как для многих своих соседей он был «цветным», чужим, а следовательно, потенциальным носителем зла.
