На Шадр опустилась ночь.
В этот раз она застала отряд
не в пустыне, открытой всем ветрам и напастям,
а за высокими дружественными стенами, в роскошных
покоях, тепле и сытости.
Одна из наложниц играла мелодию
на сложном музыкальном инструменте, похожем на большую
доску на ножках со множеством струн. Звучание было
непривычным, но очень богатым, словно это был не один,
а несколько инструментов. Счастливый Клыкастый уже давно
скрылся с улыбчивой прелестницей в своей комнате, Бруно
перебрал крепкого шадрского и теперь спал, развалившись
на коврах, Нокс сидел над мешком с кристаллами, хмуро
поглядывая на дверь. Он почти ничего не пил
и мало ел, как и Джабир, расположившийся неподалеку
от входа и сейчас с полузакрытыми глазами еле слышно
напевавший песню, музыка которой сейчас звучала.
Берте было неспокойно.
Рик уже довольно давно ушел
на ужин к хакиму. Она понимала, что такие беседы редко
заканчиваются быстро, но необъяснимая тревога все нарастала,
музыка начинала раздражать, и Берта вышла во внутренний
двор.
Здесь размеренно журчал фонтан,
большие масляные светильники наполняли пространство уютным светом,
но он не мог сделать ночь теплей.
Зябко поежившись, девушка подняла
голову. Огромные звезды на черном небе сияли, как россыпь
бриллиантов, отливая голубым, зеленоватым и розовым.
Вдруг резкий, пронзительный ветер
потянул со стороны гор, принося с собой жутковатые отзвуки гулкого
эха.
Берта настороженно подняла
голову.
— Наверное, горные псы, —
негромко пояснил Джабир, невесть откуда взявшийся здесь.
Девушка вздрогнула
и обернулась.
— Я не слышала, как
ты подошел, — проговорила она, чувствуя неловкость
от того, что шадрианин какое-то время мог незаметно наблюдать
за ней. — Не делай так больше.
— Как скажешь, — тихо
проговорил Джабир, глядя в ту сторону, откуда ветер
принес звук.
— А почему раньше
мы никогда не встречали горных псов? — спросила
Берта. — Почему здесь?..
— Потому что они живут только
рядом с людьми, возле селений и городов, — пояснил
Джадир. — У нас говорят, что после смерти душам лжецов
и предателей нет дороги в пустыню, и потому они
забираются повыше в горы, обрастая поганой шерстью.
Им кажется, будто они вновь перехитрили всех, и потому
их лай похож на человеческий хохот... А когда они
стареют и становятся слабыми, к ним приходят
их собственные подросшие щенки, чтобы пожрать их,
раздирая на части своими зубами — и тогда над горами
и ущельями раздается леденящий душу вой. Потому что
предательство — это самый страшный грех, взывающий
к отмщению даже после смерти.
