Сельты. Как я и думал, запах привлёк падальщиков к моему логову.
Мелкие зверьки шумели, как стая вурков. Громко рыкнув, я распугал
мелких хищников, но далеко они не ушли. Желания охотиться не было,
но ради собственной безопасности нужно их уничтожить. Если этого не
сделать, то к концу дня их здесь соберётся слишком много.
Это оказалось даже весело. Я гонялся за падальщиками среди
камней и быстро перебил их всех. Потом стащил тела в одну кучу и
принялся рыть большую яму, чтобы спрятать всю добычу от местных
халявщиков.
Закончив с делами, я взглянул на небо. Солнце перевалило зенит и
приближалось время послеобеденной сиесты. Время? Сиеста?
Я замер на ходу. Во время охоты я уже определил, что мои размеры
не изменились, и посчитал, что в этот раз людей оказалось мало. Или
они были недостаточно питательными. Людей?
В моей голове стали всплывать знания и образы из памяти моих
последних жертв.
Двуногие называли себя людьми. На пустоши они попали случайно, и
никакого мнения на этот счёт сформировать не успели. Эта пара
действительно была прайдом, хоть и маленьким. Сами себя они
называли семьёй. Вспышка вытащила их на пустоши во время
отдыха.
Картинка из памяти женщины заставила меня передёрнуться. Линия
песка заканчивалась у непонятной синей субстанции. Вода — пришло
название из чужой памяти. Множество людей с визгами и криками
плескались в этом... море. Даже на вид оно было холодным и
неприятным. Я бы туда ни за что не полез. Даже за едой.
Мир людей был удивительным, в нём было много такого, чего я
никогда не видел. Ничем особенным эта пара на фоне своих сородичей
не выделялась, но тем не менее из их памяти я узнал очень много
нового. Я пришёл к выводу, что людей несколько видов, поскольку те
их представители, с кем мне уже довелось встретиться, явно не могли
создать всё то, что я смог узнать из памяти своих жертв. Я был
очень удивлён, когда понял, что люди могут общаться друг с другом.
И не просто передавать простые желания, а объяснять сложные понятия
и свои мысли. Гиртамы такого не умели. Всё, что нам было доступно,
это язык запахов и жестов. В обычной жизни этого хватало, но
человеческая речь была на совершенно другом уровне.
Интересным было и то, что память убитых утром сельтов я тоже мог
увидеть, но там не было ничего интересного — голод, ярость и страх.
С этим я и так знаком очень близко.
