Телегу немилосердно трясло. Мост через Ару остался позади,
дорога с глубокими колеями бежала по сельской местности. Холлан в
очередной раз скрутил мешки и попытался устроиться поудобнее. Мешки
были пустые: из-за шторма корабль с товаром задержался на несколько
дней, и предприимчивый возница решил подзаработать монет – набрал
непривередливых пассажиров и тут же отправился в путь.
В пассажирских экипажах и даже в повозках попроще мест не
оказалось, что и не удивительно – в Порт-Акар ежедневно прибывали
суда с островов, а с наступлением тепла количество торговцев, да и
просто путешественников возросло в сотню раз. А в последние дни ещё
и припозднившиеся воины да торговцы спешили в Римерфар на ежегодную
ярмарку. Повезло, что попалась телега, да ещё и с навесом. Вообще
Холлан предпочитал путешествовать пешком, но дело было срочное.
Рядом с краем повозки сжался, вцепившись в торбу, старик. Он
недоверчиво поглядывал на Холлана, как будто собирался при любом
признаке опасности выпрыгнуть наружу. В углу храпел худой бородач.
На первого попутчика Холлану было плевать, но он всё же распустил
волосы, чтобы те падали на лицо и закрывали татуировки на щеках.
Светлые пряди болтались перед глазами и раздражали, но лучше так,
чем вызывать лишние вопросы. Второму пассажиру он завидовал, в то
же время испытывая острое желание взять его за плечи и как следует
встряхнуть. Но судя по тому, что бородач не просыпался, даже когда
телега подскакивала на камнях на выезде из города, это не помогло
бы. Холлан сжал ладонями голову и помассировал виски.
Вчера он напился. Помнится, какой-то матрос заявил, что
татуировки у Холлана поддельные. Это наёмника расстроило, о чём он
и сообщил собутыльнику, на что тот употребил слово, которое не
стоило произносить. Завязалась славная драка, но хозяин пивной при
помощи постоянных посетителей как-то умудрился вытолкать Холлана,
матроса и ещё нескольких человек на улицу. Там они на почве общей
ненависти к хозяину заведения сразу помирились, а через час в
соседнем трактире уже клялись друг другу в вечной дружбе. Наутро
Холлан не мог вспомнить ни как матрос выглядел, ни уж тем более его
имя. Он бы и своё с трудом вспомнил, если бы Шейн не проорал его
наёмнику прямо в ухо.
Потом начальник потащил сопротивляющегося изо всех возможных в
его состоянии сил Холлана вниз, во двор, и окунул головой в бочку с
ледяной водой. Это Холлана и правда немного привело в чувство. Он
смог сосредоточиться и сквозь шум в ушах вслушаться в то, что орал
Шейн. А орал он что-то про катастрофу и идиотку Илисон. Это было
что-то новое: Илисон считалась любимицей Шейна.
