Телегу немилосердно трясло. Мост через Ару остался позади, дорога с глубокими колеями бежала по сельской местности. Холлан в очередной раз скрутил мешки и попытался устроиться поудобнее. Мешки были пустые: из-за шторма корабль с товаром задержался на несколько дней, и предприимчивый возница решил подзаработать монет – набрал непривередливых пассажиров и тут же отправился в путь.
В пассажирских экипажах и даже в повозках попроще мест не оказалось, что и не удивительно – в Порт-Акар ежедневно прибывали суда с островов, а с наступлением тепла количество торговцев, да и просто путешественников возросло в сотню раз. А в последние дни ещё и припозднившиеся воины да торговцы спешили в Римерфар на ежегодную ярмарку. Повезло, что попалась телега, да ещё и с навесом. Вообще Холлан предпочитал путешествовать пешком, но дело было срочное.
Рядом с краем повозки сжался, вцепившись в торбу, старик. Он недоверчиво поглядывал на Холлана, как будто собирался при любом признаке опасности выпрыгнуть наружу. В углу храпел худой бородач. На первого попутчика Холлану было плевать, но он всё же распустил волосы, чтобы те падали на лицо и закрывали татуировки на щеках. Светлые пряди болтались перед глазами и раздражали, но лучше так, чем вызывать лишние вопросы. Второму пассажиру он завидовал, в то же время испытывая острое желание взять его за плечи и как следует встряхнуть. Но судя по тому, что бородач не просыпался, даже когда телега подскакивала на камнях на выезде из города, это не помогло бы. Холлан сжал ладонями голову и помассировал виски.
Вчера он напился. Помнится, какой-то матрос заявил, что татуировки у Холлана поддельные. Это наёмника расстроило, о чём он и сообщил собутыльнику, на что тот употребил слово, которое не стоило произносить. Завязалась славная драка, но хозяин пивной при помощи постоянных посетителей как-то умудрился вытолкать Холлана, матроса и ещё нескольких человек на улицу. Там они на почве общей ненависти к хозяину заведения сразу помирились, а через час в соседнем трактире уже клялись друг другу в вечной дружбе. Наутро Холлан не мог вспомнить ни как матрос выглядел, ни уж тем более его имя. Он бы и своё с трудом вспомнил, если бы Шейн не проорал его наёмнику прямо в ухо.
