– То есть ваш муж отрезал голову вашему новорождённому ребенку, мотивировав это тем, что спас его души от страданий? – без каких-либо изумлений вопросил следователь, смотря на какие-то бумаги и поглаживая свою седую голову.
На вид ему было около шестидесяти лет, но по факту могло быть гораздо меньше, поскольку люди, занимающиеся подобной деятельностью, где доводят до изнеможения, лишив человека досуга и сна, часто выглядят старше своих лет. Под глазами у него заметно виделись мешки от недосыпа, а его пухлые щеки висели так, будто вот-вот отвалятся вниз и упадут на его большой живот, закрывавший для этих щек путь к ногам. В его физиологическом уродстве, возможно, не было его вины, ведь единственное, чем он может радоваться в жизни, так это употреблением разной пищи, которую он всегда может позволить себе в обилии, ведь у него нет больше развлечений, и закладыванием за воротничок в компании таких же несчастных и убогих представителей закона. Хотя почему же нет его вины? Есть. Ведь он сам выбрал такую работу, а если выбрал по глупости, то мог и оставить.
– Именно так, – сказала я, с трудом сдерживая слезы.
– А чем именно он совершил этот ужасный, преступный и аморальный поступок?
Неужели это так важно? И к чему эти бессмысленные эвфемизмы? Нельзя ли сказать прямо: "чем он отрезал голову вашему ребенку?"
– Томагавком, – ответила я.
Он посмотрел на меня, снял очки и продолжил задавать вопросы.
– А откуда же у вашего мужа этот томагавк?
Мне кажется, ему просто нужно исписать протокол, потому и задает эти глупые вопросы. Возможно, это нужно делать согласно закону. Этому своду правил, придуманному людьми, что уже без дальнейший размышлений делает его нелепым. А эти сотрудники правоохранительных органов всегда должны подчиняться им, точно животные, подчинённые инстинктам.
– Томагавк был сувенирным, но сделан из металла. Ему достался он то ли от друга, то от брата в подарок. Он использовал именно его, так как других орудий для своего дела не нашёл. Несмотря на то, что он был сувенирным, он был неплохо наточен. По крайней мере для того, чтобы отрубить голову ребенку. В тот день он быстро обнажил томагавк, бросился к колыбели и совершил свой гнусный поступок, едва я успела осознать, что произошло. Мне казалось, что для забавы решил напугать ребенка, но… ну вы поняли, – развёрнуто ответила я, чтобы избежать дальнейших вопросов.
