Во имя любви

«Любовь в его мире – приговор.

Но именно ради неё он впервые пойдёт против власти.»

Николь медленно открыла глаза.

Рядом на подушке лежал Ренцо – обнажённый до пояса, расслабленный, с лёгкой тенью улыбки.

Николь смотрела на него долго.

Слишком долго.

И чем больше смотрела, тем труднее было дышать.

Проклятье… кажется, я начинаю влюбляться, – подумала она с тихим смешком.

Это пугало. И грело одновременно.

Она осторожно поднялась с кровати, накинула его рубашку – широкую, пахнущую им.

Шёлк скользнул по коже, оставив дрожь.

Шаги – босиком, по холодному мрамору.

Всё казалось простым. Почти правильным.

Почти.

Когда включила свет, заметила, что один из ящиков тумбы был чуть приоткрыт.

Внутри что-то блеснуло – как осколок света.

Николь потянула ящик и увидела цепочку.

Толстое серебро.

И на конце – пуля.

Она застыла.

Пальцы дрогнули, когда она подняла её.

Холодный металл обжёг кожу.

– Нет… – выдохнула она еле слышно.

В голове вспыхнули лица, имена, старые клятвы.

Пуля на цепи – знак Коза Ностра.

Клятва, которой связывали себя те, кто жил и умирал ради Сицилии.

Враги Каморры.

Враги её семьи.

Сердце Николь колотилось, как барабан войны.

– Не может быть. – Нет…

Дверь за спиной тихо скрипнула.

Она резко обернулась.

На пороге стоял Ренцо.

Голый торс, влажные волосы, на губах тень усталой улыбки.

Он увидел цепочку – и всё понял.

Тишина между ними натянулась, как струна.

– Ты… – Николь подняла глаза, дыхание сбилось. – Ты с Коза Ностра?

Он не стал отрицать.

– Да, – просто. Спокойно. Почти холодно. – Ренцо… Нери.

Её взгляд дрогнул.

– Нери…– Значит… всё это – ложь?

Ренцо усмехнулся.

Медленно. Зловеще.

В этой улыбке не было тепла – только тень опасности.

Он сделал шаг вперёд.

Цепочка блеснула между ними.

Николь не отступила.

Но внутри всё оборвалось.

Мир, который ещё минуту назад казался тёплым и живым, вдруг стал ледяным.

Утро на вилле Нери было слишком тихим.

Не мёртвым – тихим. Настораживающе живым.

Ренцо стоял у высокого окна и смотрел вниз, в сад. Там, среди зелени, которые раньше в этом доме даже не существовало, ходила Катерина. Белая рубашка, свободная, почти домашняя. Волосы, собранные на затылке. И рядом – маленький мальчик, едва стоящий на ногах, но упрямо держащийся за деревянную игрушечную лошадку.

Каэль.

Сын Коррадо Нери.

Наследник Коза Ностра.

Ренцо смотрел не на Катерину – на мальчика.