Я шла с одной стороны полусквера, а мама – с другой. Полусквером это место назвал папа в ответ на мой вопрос:
– А вот где травы-то много около продуктового, и тролли разворачиваются – это что?
– Это… сквер, наверное… ну, не совсем… полусквер, вот! – воскликнул он радостно, как всегда, когда придумывал нужное слово.
На мне было то голубое платье с белыми бантиками, которое он мне купил на Новый год… мама тогда ещё очень ругалась, что дорого. Сейчас она тоже должна была ругаться, потому что в таком красивом платье никто не ходит по улицам без родителей – но что ж я могла сделать, если она опоздала в сад почти на целый час! Елена Геннадьевна разозлилась, взяла меня за руку и повела домой. Ненавижу, когда меня водят за руку, особенно если воспиталки. Ещё у них руки иногда мокрые бывают, вообще противно!
Мы дошли до продуктового, и тут Елена Геннадьевна увидела на другой стороне полусквера мою маму.
– Ой, как хорошо-то! – воскликнула она – и прыгнула в рейсовый автобус. У нее застряла сумка, и водителю пришлось ещё раз открывать двери-гармошки.
Я тоже обрадовалась, потому что следующий автобус придет через сорок минут – ну и зачем мне стоять и выслушивать всё, что они с мамой друг другу скажут? Лучше уж я выслушаю, что мама скажет мне… конечно, это тоже не так приятно, как есть мороженое в вафельном стаканчике, но зато мы быстро попадем домой. И я позвоню папе…
Я его обожала… нет, это, пожалуй, неточно сказано. Я тогда не знала, что такое любовь: при мне о ней не упоминали. Но папа… им были полны все мои дни.
Он, правда, не приносил мне дорогих игрушек, как Катькин; он вообще редко что-нибудь приносил, даже мороженое. Он даже не жил с нами, и денег маме на мое содержание не давал. Она так и говорила:
– Настрогал тебя, а денег на твое содержание не несёт.
Мне очень интересно было, как это папа меня настрогал, и я спросила его об этом при первом же удобном случае. Сначала он засмеялся, потом рассердился, потом опять засмеялся – и так чередуя сдвинутые брови и огромную улыбку, сквозь курлычущий смех объяснил:
– Она с префиксом ошиблась. Не НАстрогал, а ВЫстругал. Как папа Карло – Буратино.
– Я же не деревянная, – недоверчиво сказала я.
