Москва
Москва встретила Алима мельчайшим дождем, ветром и пронизывающим холодом. Проходя по Никольской улице, он увидел странный предмет в окне аптеки Феррейна. Несмотря на раннее утро, аптека работала, и Алим вошел, чтобы немного согреться. Купил коробочку мятных пастилок и спросил аптекаря:
– Простите, а что это за прибор у вас на витрине?
Аптекарь в очередной раз убедился, до чего плодотворна идея хозяина выставить на витрину нечто таинственно-привлекательное.
– Это аламбик, – сказал он, – перегонный куб. Как видите, тут есть медная бутыль, в которую кладут цветки, заливают их водой, а затем нагревают. Нагретый пар движется по тонкой трубке, уносит с собой эфирное масло цветков и попадает в сосуд с водой, где эфирное масло остывает и всплывает на поверхность. Его собирают и используют для лекарств или духов.
Алим кивнул. Он вспомнил, что когда-то читал об этом. Это был инструмент для извлечения того, что дает цветку аромат, – его сущности. Тогда он и представить себе не мог, что скоро ему предстоит оказаться там, где сущность извлекают не из растений, а из людей.
До начала путешествия в Индию оставалось два дня. Пароходная компания пока не открылась, и Алим решил навестить Николая Говорова, приятеля со времен учебы в последнем классе гимназии, а затем и в Лазаревском институте восточных языков. Говоров теперь служил в Городской думе. Аристократическое происхождение и титул князя помогли ему в его двадцать четыре устроиться на престижное место. Он жил на Арбате, и Алим неспешно отправился к нему, останавливаясь и разглядывая витрины, желая потянуть время и дать своему другу подольше поспать. Но как бы ни были неторопливы его шаги, в конце концов он, как черепаха, убегающая от Ахиллеса, подполз к линии, где старые московские двухэтажные доходные дома мешались с новыми – теми, что кое-где несли на себе отметины русского стиля, какой недавно стал моден в Москве. Как раз в таком доме и жил Николай.
Дверь открыл Петрович, в прошлом учитель военной гимнастики, которого отец Николая пригласил жить в их большой пятикомнатной квартире. Был он не слугой, а скорее компаньоном отца, с которым они служили когда-то в одном полку. В силу жизненных обстоятельств, среди которых было пристрастие к питию горячительных напитков в сочетании с глубокой религиозностью, Петрович в преклонные свои годы оказался на улице. Покровительством Николаева отца он пользовался за какую-то важную услугу, оказанную тому в молодости.
