Трудно сказать, когда я впервые заподозрила, что на моем пути все будет не так уж легко и просто, а главное – далеко не всегда будет зависеть от моих собственных усилий. Может, когда шла подавать документы и впервые увидела, какие на стоянке машины: будто вокруг не двор университета, а, как минимум, Международная Швейцарская выставка автомобилей? Или когда поняла, что они принадлежат совсем не преподавателям? Может, когда прочитала в списках поступивших свое имя? Или когда ассистентка деканата рассказывала про экзамены, расписание занятий и конкурсы на предоставление стипендии, но смотрела с таким малопонятным тогда сочувствием, что становилось не по себе? А может, когда сталкивалась с другими абитуриентами, часть из которых сопровождала охрана, часть походила на сошедших со страниц глянцевых журналов моделей, и все они зашли сюда, не испытывая ни малейшего сомнения в том, что поступят?
Но одно знаю точно: осознала я всю глубину пропасти только в тот день, когда встретила его.
Тетя Тамара была моей спасительницей и в прямом, и в переносном смысле слова. Когда погиб папа, и мать погрузилась в мир, где все вопросы решаются с помощью спирта, именно старшая сестра отца, у которой никогда не было собственной семьи и детей, приехала в наш городок и следующие шесть лет заменяла мне сразу обоих родителей. Когда мама все-таки вышла из состояния пьяного угара, ее жизнь уже была безнадежно исковеркана. Лучшая работа, на которую она впредь могла рассчитывать, – торговля на рынке. Друзья и добрые знакомые за прошедшие несколько лет порастерялись и общаться больше не желали, а восьмилетняя дочь, то есть я, считала ее чуть ли не чужой тетей.
Сейчас мне проще понять, хотя нет… не проще. Я смогу понять, разве что попадя в точно такую же ситуацию. Надеюсь, не попаду. Никогда.
Когда мама пришла в себя и вернулась в семью, она первым делом выжила из дома тетю Тамару. Не скажу, что они плохо ладили, но у них был постоянный источник спора и военных конфликтов – я. Но так как мне было всего восемь, и все права принадлежали маме, тете не оставалось ничего, кроме как сдаться. Наверное, тому помогла доставшаяся ей от деда однокомнатная квартира в столице, а может, терпение лопнуло, но так или иначе, исчерпав попытки ужиться с агрессивно настроенной женщиной, у которой внезапно проснулся материнский инстинкт, тетя сдалась и уехала. Странным образом вся агрессия мамы тут же испарилась, и она великодушно отпускала меня гостить к тете каждое лето, а периодически еще и на другие каникулы. Все это время они общались по телефону с такой вежливостью, будто за всю жизнь слова дурного друг другу не сказали.
