Вторник, 22 мая
Молодая женщина была в его вкусе. Мальчишеское телосложение, маленькая упругая грудь и длинные черные волосы.
– Какая честь, господин…
– Без имен! – перебил он ее. – И не так официально.
Ему не нужно было напоминать, что по возрасту он годился ей в отцы.
– Как хочешь. – Она игриво улыбнулась, снимая блузку.
Ткань соскользнула с ее тела, и она предстала перед ним в одних туфлях на высоком каблуке и черном нижнем белье. Ее голос тоже был безупречен. Грубоватый, похотливый, опытный. Необычно для девушки не старше двадцати пяти.
Она посмотрела на него:
– Может, сначала разберемся с финансами?
– Шесть тысяч крон, верно? – Он потянулся к боковому карману своего красного шелкового халата и достал пачку уже отсчитанных денег. Цена была приемлемой, в конце концов, это не элитная проститутка. – ГЕлюс еще тысяча крон за особые услуги.
– Спасибо. – Она улыбнулась. – Так что будем делать?
Он положил деньги на комод и жестом указал на кровать.
– Снимай трусики и устраивайся поудобнее.
Она сунула деньги в сумочку, выскользнула из трусиков и присела на край большой кровати с балдахином.
– Мне?..
Он ничего не сказал, только поднял указательный палец.
– Извини. – Она провела пальцами по губам, словно застегивая молнию. – Верно, мне велели не задавать вопросов.
Он глубоко вздохнул и прошел через всю комнату. В другом конце стоял рояль. «Стейнвей». Якобы Эдвард Григ сочинял музыку на этом инструменте где-то после 1862 года. Он развязал пояс, распахнул полы халата и сел на табурет у рояля. Проведя пальцами по блестящему дереву, заиграл меланхолическую мелодию «Симфонии судьбы» Бетховена. Как же он любил густой тембр этого рояля.
– О! – изумленно воскликнула она. – Звучит красиво. Где ты научился? – Она умолкла.
– Ми большой октавы расстроена.
Он встал и обошел инструмент. Крышка была открыта, он залез рукой в корпус, повозился там и наконец вытащил длинную серую нейлоновую леску.
– Неужели так просто вынуть струны из пианино? – спросила она. – На нем вообще можно будет играть?
Он не ответил. Намотав конец лески на правую руку, подошел к окну и задернул шторы. Теперь в спальню проникал лишь тусклый свет.
