Часть первая: Песнь Спящей Земли.
Глава 1: Шепот из-под пепла.
Глава 2: Охотники на эхо.
Глава 3: Дирижер без оркестра.
Глава 4: Первый мотив истины.
Часть вторая: Контрапункт Тени
Глава 5: Наследник безмолвия.
Глава 6: Искусство шумных теней.
Глава 7: Дуэль на руинах памяти.
Глава 8: Симфония расколотого стекла.
Часть третья: Кода Нового Начала.
Глава 10: Бремя дирижера.
Глава 11: Последний аккорд Ториана.
Глава 12: Ансамбль изгоев.
Глава 13: Адажио для бездны.
Эпилог: Тихая увертюра.
Пролог: Камертон для мира-призрака.
Ветер здесь не пел. Он не свистел в расщелинах скал, не шелестел высохшей травой – он тек, густой и немой, как вода в подземной пещере. Айлин шла по дороге, которой, казалось, не было конца и начала, и этот беззвучный ветер был единственным ее спутником. После оглушительного Роя Академии и грохота падающих стен ее прежней жизни здешняя тишина должна была бы стать бальзамом. Но это был не тот покой, что царит в библиотеке на рассвете, полный обещаний и спящих историй. Это была тишина после битвы, в которой не осталось победителей. Тишина опустошения.
Она назвала эти земли «Бесплодными звука». Магия здесь не просто ослабевала – она была вырвана с корнем. Ее внутренний слух, всегда настроенный на гулкий хор мира, улавливал лишь зияющую пустоту. Ни шепота духов земли, ни эха древних камней, ни даже слабого биения жизни в жестких стеблях полыни. Ничего.
И тогда она увидела город.
Он возник из марева пустыни не как мираж, а как призрак: низкие, серые дома, кривые улочки, колодец на площади. Ни стен, ни стражей. Ничего, что говорило бы о желании защищаться или привлекать к себе внимание. Он просто был. И так же, как и вся эта земля, он был безмолвен.
Айлин вошла в него, и ее охватило странное чувство – не страха, а глубокой, пронзительной жалости. Воздух в городе был неподвижным и спертым, словно в гробнице. Пыль лежала на порогах домов ровным, нетронутым слоем. На площади сидели люди. Они не работали, не разговаривали, не смотрели по сторонам. Они просто сидели на корточках или стояли, прислонившись к стенам, их взгляды были устремлены в никуда. Их одежды были серыми, лица – бесстрастными масками.
Она подошла к женщине, качавшей пустую люльку. В ее глазах не было ни скорби, ни надежды – лишь плоское, стеклянное отсутствие.
