Раннее утро ничем не отличалось от всех предыдущих. Подъём, душ, завтрак для Кирилла, затем подъём детей и привычная борьба с их нелюбовью к геркулесовой каше. Всё шло своим чередом, как в отлаженном механизме семейной жизни. Ничего не предвещало беды, как пишут в книгах. Кирилл, чмокнув двойняшек в щёчки и коснувшись моих губ лёгким поцелуем, уехал на свою любимую работу. Я, проводив мужа, готовилась к утреннему ритуалу кормления детей. Сегодня был последний учебный день перед долгими летними каникулами, а вечером должна была приехать моя мама, чтобы забрать Машу и Максима на дачу. В голове я уже составляла список вещей, которые нужно собрать детям в первую очередь.
Внезапный звонок телефона разорвал тишину, настойчивый и оттого тревожный. Взглянув на экран, я с облегчением увидела имя «Лида» – моя лучшая подруга. Мы с ней неразлучны с первого класса: с того самого первого сентября, когда сели за одну парту, и все школьные годы расставались только на ночь или каникулы.
– Привет, Лид. Что-то срочное? – ответила я, пытаясь уловить причину её звонка.
– Казанцева, я, конечно, всё понимаю, личная жизнь – дело святое, – в голосе Лиды сквозило возмущение, – но мне, лучшей подруге, ты могла бы рассказать!
– Лида, о чём ты? – я искренне не понимала, к чему она клонит.
– Светка, хватит притворяться! – почти кричала она. – Вы с Кириллом решили развестись? После одиннадцати лет брака? У вас же всегда всё было идеально!
Её слова ударили, как гром среди ясного неба. Я замерла, чувствуя, как кровь отхлынула от лица.
– Лида, ты несёшь чушь, – выдавила я, стараясь сохранить спокойствие. – Если бы я не знала, что ты не пьёшь, подумала бы, что ты с утра напилась. У нас с Кириллом всё хорошо, живём душа в душу.
– Так ты ничего не знаешь? – голос Лиды стал тише, но в нём появилась тревога. – Я была вчера в районном суде, по работе. Краем глаза, на столе у помощника судьи увидела исковое заявление о расторжении брака. Истец – Кирилл Алексеевич Казанцев. Свет, в нашем городе вряд ли есть его полный тёзка. Как думаешь?
Я стояла, вцепившись в телефон, а слова Лиды доходили до меня, будто сквозь густой туман. «Кирилл подал на развод». Эта фраза эхом отдавалась в голове, заглушая всё остальное. Пол под ногами словно поплыл, в глазах потемнело, а сердце сжалось от внезапной, острой боли, как от удара. Я схватилась за край стола, чтобы не упасть, но мир вокруг продолжал рушиться. Лида что-то ещё говорила, но её голос тонул в звенящей пустоте. Внезапно сквозь этот хаос пробился другой звук – громкий детский плач. Он становился всё настойчивее, пока не вернул меня к реальности.
