– Знакомьтесь, дети, это Вера Андреевна, она теперь будет вам вместо мамы. – Голос отца звучал неестественно бодро, словно он репетировал эту фразу неоднократно.
Маленькие Даша и Егор, прижавшись друг к другу, испуганно смотрели на женщину, которую только что представил им папа. Она была высокой, с резкими чертами лица, накрашенными губами и глазами, которые, казалось, оценивали их с ног до головы. На ней было яркое, кричащее платье, совсем не похожее на скромные наряды их мамы.
– А где… наша мама? – несмело спросила Даша, тут же поймав строгий, почти хищный взгляд новой женщины. Её сердце сжалось от страха.
– А ваша мама… вас бросила. Вы ей больше не нужны, – коротко ответил отец с ехидной усмешкой, словно ему самому было смешно и выгодно это говорить.
Мама? Бросила? В голове детей роились мысли, не укладывающиеся в голове. Они не верили отцу – он часто их обманывал, говорил одно, а делал другое, особенно когда был пьян. В отличие от мамы, которая всегда была с ними ласковой, доброй, которая обнимала их и целовала, когда они болели или плакали.
Но тут дети вспомнили, что ночью было много шума. Сначала приглушенный, потом всё громче и громче. Крики, ругань. Отец кричал, мама плакала. Казалось, что стены дома дрожат от их ссор. Закончилось всё звуком громко хлопнувшей двери. И всё, тишина. Мёртвая, давящая тишина, которая сменила бурю. У детей в голове сейчас был один вопрос, мучительный и страшный: куда папа дел маму? Неужели он её…
– А теперь марш в комнату! – крик «новой мамы» прервал размышления детворы. Её голос был резким, неприятным, похожим на скрежет металла. – И оттуда не выходить, пока я не позову.
Голос женщины был таким пугающим, таким властным, что дети, не раздумывая, подчинились. Они убежали в свою маленькую комнату, где всегда было тихо и спокойно, где они чувствовали себя в безопасности. Они сидели безвылазно, обнявшись, прислушиваясь к каждому шороху, пока мачеха не позвала их уже более спокойным, почти ласковым голосом.
Дети пришли на кухню, настороженно оглядываясь. Они увидели свой завтрак. Серая каша, холодная, с комочками. Чёрствый кусок хлеба, который казался каменным. И какой-то мутный напиток в стаканах – то ли чай, то ли компот, с непонятным привкусом. Мама никогда бы не накормила своих детей такой гадостью, даже в самые тяжёлые времена, когда отец безбожно пил, и маме приходилось в одиночку работать и тянуть домашнее хозяйство. Она всегда находила способ приготовить что-то вкусное и полезное, что-то, что радовало их.
