Глава 11. Пепел и серебро
Ночь снова пришла без звёзд.
Каэль стоял на бастионе, где камень крошился под его ладонями – словно сам мир отказывался держать вес теней. За горизонтом вспыхивал странный свет – мерцание, не похожее ни на закат, ни на рассвет.
Он чувствовал, как Завеса дрожит.
Не в воздухе, не в теле, – внутри него самого. С тех пор, как Ария стала частью границы, всё живое и мёртвое перестало быть разделённым. Иногда он слышал её дыхание – в шорохе листьев, в звоне крови. Иногда – её крик.
«Каэль…»
Голос прорезал ночь, будто зов из другого мира.
Он метнулся вниз – в зал Серебра, где стены дышали древними рунами. Свет факелов вспыхнул серебристым огнём. На полу, в круге печати, тень обретала очертания девушки.
Ария.
Её глаза были открыты, но взгляд – пустой, затянутый пеплом сна.
– Ты звал меня, – сказала она хрипло.
– Нет, – ответил он. – Это ты звала меня.
Она дрогнула.
– Я… не помню. Но кто-то стучится изнутри Завесы. Их голоса – в моей голове.
Каэль шагнул ближе, но воздух между ними стал холоднее.
– Это эхо. Те, кто был до тебя.
– Ты лжёшь. Они живы. Я чувствую их боль.
И действительно – из-под её ладони выступил слабый свет, серебристый, как лунный пепел. Символ, что был меткой контракта, теперь тлел и пульсировал, будто сердце.
Каэль коснулся её плеча – и видение вспыхнуло.
Он увидел – руины, кровь, цепи и женщину с белыми глазами, стоящую на коленях.
– Кто она?
– Одна из нас, – прошептала Ария. – Первая Завеса.
Тишина повисла над залом.
Он понял, что история повторяется.
И если он не остановит цепь, Ария станет следующей – ещё одной душой, растворившейся между мирами.
Когда рассвело, небо было цвета пепла.
Мавра принесла весть:
– С востока идёт жрец. Люди зовут его Эрон.
– Что он несёт?
– Свет. Но не тот, что греет. Тот, что сжигает.
Каэль отвернулся к окну.
В отражении – два силуэта: его и Арии.
Он понял, что приближается новая война – и в ней свет окажется темнее любой тени.
Глава 12. Песня трещины
Мир в Завесе больше не был ровным.
Иногда небо опускалось так низко, что его можно было коснуться ладонью. Иногда стены замка дышали, словно лёгкие. А ночью – слышалось пение.
Не человеческое.
Не демоническое.
Что-то древнее, зыбкое, будто сама трещина между мирами пела колыбельную, чтобы не распасться.
Ария проснулась от звука – нежного, почти ласкового.
