Авторская ремарка
Эта книга – не документальное расследование, а художественное. Персонажи и события – плод авторского воображения, сплав памяти и вымысла.
Любые совпадения с реальными людьми или историями – следствие того, что механизмы травли, описанные здесь, к сожалению, универсальны. Эта история не о конкретных учениках одной школы. Она о системе, которая может проявиться в любом классе, в любом коллективе. И о том, что ей можно и нужно противостоять.
УРСУЛА ЛЕ ГУИН
Боль должна быть проходящей, иначе она не имеет смысла. Но то, что движется через боль, – это великая история.
Школа праздновала собственную смерть, и притворялась, что это – рождение.
В актовом зале пахло дешёвым шампанским, ещё более дешёвыми духами и всеобщим, оглушительным притворством. Все кричали «Ура!», обнимались, плакали от счастья. А я просто стояла у стены, впиваясь спиной в шершавую поверхность, и думала: «Меня окончательно доконали».
Мой выпускной альбом был на удивление лёгким – всего несколько страниц, исписанных безликими «удачи» и «счастливо», которые ничего не значили. Алиса в своём розовом, кричащем платье порхала от одной группы к другой, как окольцованная птица, громко смеялась и обнимала всех подряд. Проходя мимо, она не посмотрела на меня – просто скользнула взглядом, как по пустому, запылённому месту.
Кто-то поставил ту самую песню – звучавший тогда саундтрек к моему первому осознанию, что это не детская жестокость, а отлаженная система, и я – следующая в конвейере. Я закрыла глаза, пытаясь отстраниться от накатившей волны тошноты, но мелодия впивалась в виски, как шило.
«Поздравляю», – кто-то бросил через плечо, даже не замедляя шаг.
..И вот тогда он подошёл. Свидетель.
«Танец?»
Он стоял передо мной, не улыбаясь, нарушая своим появлением всё давящее веселье зала. Его вопрос повис в воздухе – не просьба, а нечто среднее между вызовом и констатацией.
«Это безумие. Они все смотрят.»
Но моя рука уже лежала в его протянутой ладони.
Мы танцевали в центре зала. Неловко, отстранённо, как два робота, выполняющих странный ритуал. Я чувствовала на себе десятки глаз – удивлённые, осуждающие, любопытные. Алиса с подругой застыли с бокалами, её сладкая маска на мгновение сползла, обнажив холодное изумление. Мы с ним не смотрели друг на друга. Он смотрел куда-то поверх моего плеча, я – на пуговицу его пиджака.
