1
В лесу, километрах в тридцати от города, была одна поляна. Посреди нее лежала почти скрытая травой коряга, а рядом стоял огромный пень. Дальше виднелась вековая дубрава, и кудрявые ветви дубов казались вырисованными на холсте. Очень живописное место. Всюду пестрели полевые цветы, пели птицы, стрекотали кузнечики. На этом пне любила сидеть лесная фея.
Это была еще совсем молодая фея. Всего лишь около трехсот лет она жила здесь и считала себя полноправной хозяйкой, пока люди не начали строить поблизости дачи. Город расширялся, предместья росли и наступали на лес. Однако фея, хотя и стала осторожнее, продолжала жить, как и прежде: собирала лесную ягоду, сушила крапиву, наблюдала за яркокрылыми бабочками и шептала заклинания на плодородие леса. Друзей заменяла ей природа. Иногда, правда, приходили в гости из соседних мест другие феи – женска и мужеска полу. А однажды к ней даже посватались. Но семью ей создавать было еще рано. Да и семья в мире фей – явление намного более сложное и ответственное, чем у людей. Хотя стоит оговориться, что феями этих существ называли только по старинке, а по сути дела, это были лесные кикиморы, среди которых, однако, встречались очень симпатичные, а иной раз и необычайно красивые особой лесной красотой, которую, по слухам, при лицезрении мог выдержать не каждый смертный.
Так и жила эта фея в своем маленьком, уютном и не заметном для людей домике своей не заметной для посторонних глаз жизнью. Но все чаще, сидя на своем пеньке, она могла издали видеть прогуливающихся по лесу людей и с интересом наблюдала за ними. Но всякое сношение с человеческим миром было запрещено Лесным Кодексом, предписывающим суровые наказания нарушителям, поэтому приближаться к ним она не рисковала, оставаясь невидимой наблюдательницей.
Однажды фея собирала землянику и наткнулась на погасший костер, залитый водой. «Хорошо, что еще затушить не поленились!» – мрачно заметила она. Это был небольшой кружок золы, оставшийся после костра. В последнее время она все чаще натыкалась на молчаливые следы пребывания человека – и это уже не было для нее неожиданностью или невидалью, как раньше. Но что-то в этом костре, именно в этом, приковало ее взгляд, привлекло и словно заворожило. Что-то в нем такое было… От него веяло унылостью и неблагополучием человеческой жизни, вынужденностью жить именно так, по-людски, защищаться от холода и зверья своими, неугодными природе способами, необходимостью вредить, чтобы выстоять, бороться, чтобы не умереть. И в то же время от него веяло непостижимой красотой и бесконечной тоскою… Непостижимо красивою тоской! Вокруг пепелища валялись остатки дров – ветки, порубленные с живых деревьев и обреченные стать золой, ради того чтобы согреть людей. Это был совсем другой мир, которому незачем было завидовать. Люди мерзли, когда заходило солнце, голодали, если не было пищи, нуждались в отдыхе и сне, в любви, которой им всегда не хватало. И сквозь пепельно-серый круг, как сквозь дыру, просвечивало все неладное и жестокое этого мира, словно человечество нуждалось в помощи, как никогда.
