Оправдание судьбы.
Предисловие
Уважаемый Читатель!
Прими эти страницы не как подмазывание к признанным
Мэтрам (Боже упаси!), а некоторую пастораль в оправдание
судьбы великого Остапа.
Я, как и все, наверное, испытывал горечь от трагизма
завершения романов Ильфа и Петрова в манере соцреализма
(так называемое, наказание скверны в угоду цензуре).
Будем добры к Остапу Ибрагимовичу и наградим его
счастливым будущим.
Мне же это дало возможность любования полифонией
Одесского сленга, порой его изобретая . (Ну на каком языке мира
можно выстроить гениальную фразу «Вас здесь не стояло!»).
«Не надо оваций!
Графа Монте-Кристо из меня не вышло».
Остапа бил озноб. Оскорбленное ледяной купелью тело
просило милости и грога. Силы оставляли желать лучшего.
– Проклятые многоборцы! Иезуиты-мошенники, – цедил
он хулу на румынских налетчиков. Взяли моду – грабить кого
ни попадя…
В бредовом тумане еле доплелся до единственного
мерцающего оконца.
– Помоги, старец, страннику! – последнее, что он выдавил
мужику в зипуне.
…Остап трое суток бился в беспамятстве, твердя
околесицу из УК и плакатов «Даешь!».
Спаситель оказался сердобольным бобылем и книжником
от Евангелия. Закутал болезного в овчинный тулуп, поил
отварами и горячим козьим молоком. Читал псалмы.
Остап на четвертый день очнулся и подивился, увидев
потолок в копоти и божницу с лампадкой. «Где я?».
– Оклемался, нехристь! На вот горячего хлёбова, да
полежи ладом. Опосля побаем…
Остап в слезной полудреме вспоминал грешную свою
жизнь в службе мамоны. Химера о белых штанах. Золотые
цацки – беззубая фиксатая идея …
Наконец встал с лежбища.
– Спаситель мой! Дед Мазай, как же тебя величать отроду?
– Зови Михеем. А ты кто таков?
– Остап я. На комбинате «Уралуголь» работал
комбинатором по добыче полезных ископаемых.
– Врешь ты, пакли-то у тебя барские, работы не ведал. Да и
золотой баран в подштанниках и деньга ненашенская – откель?
– Грешен я, Михей. Не расспрашивай – тошно. А тебя век
не забуду, отблагодарю по-своему.
– Не глаголь напраслины, садись за стол, выкуси
самодельной настойки, да картохи с салом. Вот тебе и благие
божьи радости.
…Впервые вышел на воздух, весна обрадовала
теплотворной способностью и писком птах. Но – вдруг! В
глубину обоняния прочно вдарил вонький навозный запах.
Мозги как будто встали на место и захотелось морского бриза, замешанного на бензиновых выхлопах и заграничном
