Шум офиса был белым шумом, ровным гулом, в котором тонули отдельные слова и смех. Лев стоял у кофейного аппарата, наблюдая, как коричневая струйка наполняет его белую керамическую кружку. Он всегда брал с собой свою кружку, не доверяя безликому пластику одноразовых стаканчиков. В этом был маленький, никем не замеченный акт сопротивления против всепоглощающей обыденности.
– Эспрессо, двойной, – сказал он баристе, девушке с розовыми волосами и уставшими глазами.
Она взяла кружку, не глядя на него, налила кофе и протянула обратно. Ее взгляд скользнул где-то мимо его плеча, в сторону за его спиной, где кто-то громко звал кого-то по имени. Лев взял кружку. «Спасибо», – сказал он ей в спину, но она уже повернулась к следующему клиенту.
Он был невидим. Не в буквальном смысле, конечно. Его физическое тело занимало место в пространстве, отбрасывало тень. Но его присутствие, сама его сущность, казалось, не оставляла следа. Он был как пылинка на поверхности вселенной – есть, но ни на что не влияет.
Возвращаясь к своему рабочему месту – открытому пространству с серыми перегородками, – он услышал обрывки обсуждения нового проекта «Атриум». Его проект. Вернее, его идея, которую он высказал на прошлом планерке, пока все листали телефоны.
– …и мы сделаем стеклянный купол, – с огнём в глазах говорил Сергей, его коллега, окруженный несколькими архитекторами. – Свет будет падать под идеальным углом, создавая ощущение парения. Это будет сердцем всего комплекса.
Лев остановился в шаге от них. Он смотрел на оживленное лицо Сергея, на кивающих слушателей. Это были его слова. Почти дословно. Тот самый образ, который он с трудом сформулировал, пока начальник, Дмитрий Сергеевич, смотрел в окно.
Он сделал глоток кофе. Горький. Холодный. Он простоял слишком долго у аппарата.
– Лев, идея-то гениальная, – хлопнул его по плечу Сергей, заметив его. – Я ее, конечно, немного развил, структурировал. Но зерно – твое. Молодец.
«Зерно», – повторил про себя Лев. Его роль в жизни – быть почвой для чужих зерен. Он кивнул, попытался изобразить что-то вроде улыбки и прошел к своему столу. Он не стал спорить. Что это изменит? Его имя все равно не прозвучит на презентации заказчику. Его «спасибо» уже растворилось в воздухе, как и его присутствие.
Дом встречал его тишиной. Не мирной, а тяжелой, густой, как сироп. В прихожей горел свет – Маша уже дома.
