Татьяна Косенкова
За кулисами торжества
Санкт-Петербург, 1995 год. Город застыл на пороге перемен, где прошлое ещё не отпустило свои объятия, а будущее, окутанное туманом неопределённости, лишь робко проступало на горизонте. Старинные дворы-колодцы, словно хранители веков, шепчут забытые истории, взирая с немым любопытством и лёгкой тревогой на грядущее из стекла и бетона – то, что еще относительно недавно казалось немыслимым, почти инопланетным.
Но вернёмся в эпоху девяностых и пройдёмся по одной из центральных улочек, недалеко от Лиговки. Свернём в один из тех дворов, где исписанные временем стены, нависая над головой, создают ощущение замкнутого, обособленного мира. Здесь, кажется, каждый камень, каждая трещина, хранят свою собственную, нерассказанную историю.
Откроем дверь одной из неприметных парадных старого двора. Нет на ней кодовых замков, нет суровых строгих домофонов. Лишь массивная, скрипучая дверь, поддающаяся с усилием, впускает в полумрак. Облупившаяся штукатурка, огромные окна, давно не знавшие чистоты. Запах сырости, смешанный с резким амбре кошек, создаёт атмосферу, достойную декораций к фильму о бандитском Петербурге, который ещё только ждёт своего режиссёра.
Поднимаемся на пятый этаж. Нажимаем кнопку звонка. И вот мы в квартире, ставшей домом и убежищем для детей, лишённых родительской любви и заботы. Здесь, в отремонтированной шестикомнатной квартире со старым паркетом и новой мебелью, пробиваются ростки нового поколения, которое, несмотря ни на какие трудности, тянется к свету, к теплу, к будущему, которое они сами будут строить.
Воздух здесь пропитан неуловимым ароматом дома – тонкой симфонией знакомых запахов: манной каши, свежей выпечки, шелеста старых и новых книг, звонкого грохота игрушек. Заливистый детский смех эхом разносится по комнатам, а топот маленьких ног и тихие всхлипы сливаются в единую мелодию жизни двадцати юных душ – от малышей до восемнадцатилетних подростков. Каждый из них принёс с собой свою уникальную, зачастую трагичную историю. Эта квартира, один из первых приютов Санкт-Петербурга, стала настоящей гаванью для тех, чьи жизни были потрёпаны бурями перемен, обрушившихся и на их страну, и на их семьи.
Забота воспитателей младшей группы распространялась на самых юных подопечных, от трёх до семи лет. Эти малыши, ещё не осознавая всей сложности своего положения, находили радость в ежедневных прогулках и развивающих играх. Ласковое внимание сотрудников приюта служило им заменой родительской любви. Воспитатели и медсестра неустанно следили за их здоровьем, заботливо одевая, умывая и создавая тем самым атмосферу домашнего уюта.
