Легко быть праведником, когда тобой не интересуются соблазны. Олька была праведником честным, потому что вокруг неё соблазны кружились, как мотыльки у огня. Ещё бы! Во-первых, она была красавица. Не милая, не симпатичная, а безоговорочно красавица. Каждая её веснушка была, казалось, выведена умелым художником-реалистом. Не импрессионистом, упаси боже, не отпечатана с трафарета, не небрежно кинута красками пьяным Поллоком на полотно, а выписана со всей точностью и с соблюдением всех канонов, скажем, Рафаэлем. Девушка лучше любой своей фотографии. Мужчины толпились, как журналисты вокруг рок-звезды, но она оставалась верна мужу. За ненадобностью она не умела даже флиртовать.
Во-вторых, она была умница. Не только в смысле сообразительности и образования. Она умела ладно и правильно обустраивать работу, быт. Здесь на неё иногда обрушивалась ослепительная лень. Но Олька брала швабру, планшет и рьяно отгоняла помеху.
В-третьих, Олька была лёгкого характера: быстро забывала неприятности, не злилась по пустякам. На этом качестве взращивались нехорошие знакомцы, которые пытались втянуть её в авантюры, полагаясь на ее наивность. От них она отбивалась в основном тем, что имела четвёртое свойство – она была нежадная.
И, в-пятых, Олька была в материальном порядке. Родители купили им с мужем подходящую трёшку на окраине, снабдили машиной, дачей и библиотекой. Кроме того, Олька с мужем были, как многие отпрыски обеспеченных семей, абсолютно равнодушны к роскоши и путешествиям, оттого их накопления увеличивались. А поскольку тратить усилия на заработки им не приходилось, усилия тратились на спокойное созерцание. В свои двадцать пять Олька и Вадик были похожи на двух старичков, которые уже никуда не торопятся, а наслаждаются каждым днем. Так как познакомились они совсем юными, они были безусловными друзьями, одновременно взрослеющими детьми. Ссоры между ними были скорее потешные. А то, что они узнавали о мире, они сразу приносили в свою семью, делили пополам. Там не было никакого модного личного пространства, всё было общее: любой уголок, карман, радость и беда. Они не могли смотреть друг на друга критично или отвлечённо, они чувствовали в этом противоестественность и ложь.
