Тишина в квартире была густой, тягучей, словно мед, застывший на дне забытой банки. Она не была мирной; она была звенящей, натянутой, как струна, готовая лопнуть от самого незначительного звука. И звуки доносились. Из-за стены.
Антон отложил книгу, которую уже полчаса безуспешно пытался читать, и прислушался. Не то чтобы скрип, не то чтобы стук. Что-то среднее – короткий, отрывистый звук, будто по деревянной поверхности один раз ударили чем-то тяжелым и металлическим. Молотком? Топором?
Он сглотнул. Сухо. Горло пересохло от долгого сидения в неподвижности. Взгляд сам по себе потянулся к окну, за которым ранние осенние сумерки уже окрашивали небо в сиреневый цвет. Напротив, в таком же панельном девятиэтажном доме-коробке, зажигались окна – желтые, уютные квадраты чужой жизни. Его же собственная двухкомнатная квартира тонула в полумраке. Он не включал свет, предпочитая сливаться с темнотой. Так было удобнее наблюдать.
Объект наблюдения находился за восточной стеной гостиной. Там, в идентичной его собственной квартире, неделю назад поселился новый сосед. Артем.
Антон встал с кресла, стараясь не скрипнуть паркетом, и бесшумно, как тень, пересек комнату. Он остановился у стены, приложив ладонь к прохладным обоям. Раньше здесь висела большая картина – абстрактный пейзаж в раме, оставившая после себя бледное, незапыленное пятно. Он убрал ее неделю назад, в день, когда Артем заселился. Стенка теперь была чистой, голой, идеальным экраном для проекции его страхов.
Вот опять. Еще один удар. Приглушенный, но отчетливый.
«Ремонт», – мысленно произнес Антон заклинание, которое повторял себе уже который день. – «У всех бывает ремонт. Вешает полку. Прибивает гвоздь».
Но ремонт не был хаотичным и шумным, каким он обычно бывает. Он был точечным, методичным. Ни дрели, ни перфоратора, ни грохота мебели. Только эти странные, отрывистые звуки, всегда после семи вечера, всегда поодиночке, с долгими паузами между ними. Как будто кто-то не строил, а разбирал. Или заколачивал.
Антон отошел от стены и подошел к окну. Его квартира находилась на последнем этаже, и из гостиного окна открывался вид на подъезд и часть двора. Он ждал. Он знал расписание. Как часы, в семь сорок пять, Артем выходил из подъезда. Не для того чтобы курить или вынести мусор. Он выходил, делал один круг вокруг детской площадки, почти всегда с одинаковым, размеренным шагом, и возвращался обратно. Вечерний моцион. Ничего подозрительного. Если не считать, что прогулка длилась ровно десять минут и выглядела скорее как ритуал, чем как удовольствие.
