Когда веришь, ждёшь.
А кто умеет ждать, дождётся.
Приветствую тебя, читатель.
Это мысли и пыли сбор. Всё, что в нём находится, лежало долго и ждало. Или я лежал долго и ждал, когда же меня попросят отправлять это в мир. Дождался…
Просят, и я уж не знаю, чего они просили, но, видимо, они это здесь получат.
Редактор сделал всё, запятая, что смог.
Осталось вам.
Осилить – это громко сказано для такой вещи. Начнём хотя бы с того, чтобы принять это всё. Ну и дальше как аппетит у вас разгуляется.
Будут короткие вещицы, вещи средней комплекции и то, что называется вещь. Их тоже будет немало.
Очерёдность не важна. Скорость прочтения я бы где-то убавил чуть-чуть. Ну-с-с… Думаю, можно. Начнём…
Глава первая: О том, о сём.
"О любви к дельфинам."
Мы слишком любим своё положение.
Всем хочется слушать, как нам охренически невыносимо и как нам при этом прекрасно живётся. Но годы берут своё, и я не о себе. Я о всех. В целом, пока ещё, мире. Динозавров грохнуло. Наша очередь продвинулась. Но там дельфины сзади уже плавниками просят побыстрее. Я им так, по-товарищески.
1000 лет. Минимум.
Почти факт. Почему? Потому что может и меньше.
Ну, предположим, больше.
Если так, то тысяча лет минимум. Потому что что мы сделали, открыв нашу первую тысячу?
Окрестили Крестом!
Я же говорю, тысяча лет. Даже максимум. Как открыли, так и закроем нашу эру. Крестом. У одних почти получилось. Почему почти? Потому что нехрен.
Да и какой нашей эры? Людям всегда нравится ставить везде слово "наше". Луна "наша". Солнце "наше". Земля подавно. Всё вокруг нас, и все вертятся. Только звери об этом не знают. Вернее, знают, но ждут. Не говорят, потому что бесполезно. До этого явно было лучше. Кто, нелюди или люди были там, но Иисус, по крайней мере, был жив. Получается, что он не наш, он оттуда. И там он был жив. Ну конечно опять же, как он жил там… Ну хотя бы не так, как он кончил. У нас… Здесь…
И вот выпили для смелости, закусили. Окропили всех с горы. Понеслась НАША эра.
Первая тысяча.
Волнительно. Непонятно.
Ясно только то, что больше Христа мы так не сможем. Да и зачем, когда вокруг ещё много кого вешать, сжигать, потому что они говорят как он, его словами, такие красивые, рыжие, белые с зелёными глазами. И вообще, как он, говорят только в церкви. Но церквей он не ставил. Так вот, второго раза с ним не случится, ну а с остальными почему бы и нет…
