Туман стелился по земле белесыми рваными лохмотьями, цепляясь за подолы плащей и скрывая корни вековых кипарисов. Ночь над кладбищем стояла зловещим тёмным стражем, охраняя тайны мёртвых. Было холодно и мерзко, воздух пах прелой листвой и сырой землёй.
Кучка людей, съёжившихся от ночного холода и собственного страха, пришли сюда, к ограде старинного деревенского кладбища, за которым в кромешной тьме угадывались призрачные очертания могильных плит. Собралось около тридцати человек, не больше. Они стояли, разделённые невидимыми баррикадами, как вся Франция после Первой революции. Одни были за начатые Наполеоном империалистические войны, другие – против, третьи жаждали реставрации монархии Бурбонов.
Сгрудившиеся крестьяне из соседних деревень с нетерпением ждали. Отблески горевших факелов выхватывали из тьмы их грубые, обветренные лица, полные ужаса. Они перешёптывались, передавая друг другу обрывки слухов, домыслов, искажённых до неузнаваемости: «Говорят, тот мальчишка в склепе с самой смертью ужинал каждую ночь», «Слышал я, дитя – теперь не просто дитя, в него вселился дьявол», «Заколдованный он призраком богатой дамы», «А она точно ведьма, мор рыбы и падёж скота – это всё она наслала», «Да в живых мальчишки уже и нет, умер он от ужаса, зря стоим».
Немного поодаль, с лицом, выражавшим скептическое презрение ко всей этой дремучей толпе, стоял мэр одной из деревень, мсье Ренар. Он был толст, одет в добротный, хоть и поношенный камзол. Ренар считал, что идеи Французской Революции должны захватить всю отсталую монархическую Европу, ибо это было для него единственно правильным.
Чиновник нисколько не был напуган, а пришёл сюда из чувства долга – зафиксировать факт жизни или смерти уже восьмилетнего Анри Поля и благополучно отправиться спать домой. Рядом с ним, опираясь на посох, стоял пожилой священник, отец Клеман. Лицо его было бледным и мрачным, пальцы его левой руки сжимали нательный крест так, что костяшки побелели. Он смотрел не на толпу, а поверх их голов вглубь кладбища, в сторону роскошного склепа-усыпальницы. Оттуда должен был появиться человек или же бес, с которым отец Клеман был готов сразиться и изгнать его из тела мальчика.
Бродяги ошивались здесь, привлечённые слухами о возможной наживе, что у юнца можно украсть золото в слитках и иные драгоценности, которые он возьмёт с собой из склепа. Было несколько любопытных дам и господ, приехавших из Парижа. Здесь, в отдалённом уголке Франции, им захотелось испытать острых ощущений, которыми не наполнена их скучная столичная жизнь.
