Дождь стучал по подоконнику моей крошечной квартирки на окраине города с таким упорством, будто хотел продавить стекло и смыть всё, что осталось от меня прежней. Капли, жирные и грязные, сползали по стеклу, оставляя извилистые следы, похожие на дороги на незнакомой карте. Или на шрамы. У меня их было предостаточно. Не тех, что видны глазу, а тех, что скрыты под кожей, глубоко в душе, и ноют перед дождем, напоминая о каждой ошибке, каждом неверном шаге.
Я потянулась за чашкой с остывшим кофе, и шелковый халат соскользнул с плеча, обнажив старый ожог – память о другом времени, другой жизни. Он был похож на бледную ветку плюща, ползущую от ключицы к груди. Я редко позволяла кому-либо видеть его. Это была исповедь, выжженная на коже раньше, чем я научилась понимать значение этого слова.
Звонок в дверь прозвучал как выстрел в тишине, нарушив уютное оцепенение этого хмурого вечера. Я вздрогнула, обжигая губы горькой жидкостью. Никто не приходил ко мне без предупреждения. Особенно в такой час.
Настороженно подойдя к двери, я заглянула в глазок. За ним стоял мужчина. Не просто мужчина – видение, сотканное из теней и дождя. Его промокшие темные волосы спадали на лоб, капли воды стекали по высоким скулам, с которых, казалось, была высечена его твердая, почти жесткая линия подбородка. Пальто темного цвета плотно облегало широкие плечи. Но больше всего меня поразили его глаза. Даже через искажающую линзу глазка они показались невероятно светлыми, почти ледяными, и при этом пылающими каким-то внутренним огнем. В них читалась усталость, решимость и что-то еще… что-то опасное.
– Кто там? – голос мой прозвучал сипло, будто я давно не пользовалась им.
– Артем, – ответил он, и его голос, низкий, бархатный, с легкой хрипотцой, проник сквозь дерево и металл, коснувшись чего-то глубоко внутри меня. – Мне сказали, вы сдаете комнату.
Я колебалась. Впускать незнакомца? В такую погоду? Он выглядел как воплощение всех предостерегающих газетных заголовков. Но в его тоне не было просьбы. Была констатация факта. Уверенность, которая смутила и… завела.
Цепочка звякнула, когда я отстегнула ее. Ключ повернулся в замке с глухим щелчком. Я приоткрыла дверь, оставив лишь небольшую щель, достаточную, чтобы оценить его целиком.
