Часть I: Заражение
Я не умерла.
Я была перезагружена.
Это была первая мысль, первая запись, которую я оставила после того, как он впервые вошёл в мой мозг. Я не помню, как он попал ко мне, но помню, как я позволила ему это сделать.
Больница пахла смесью дезинфекции, едкого, искусственного запаха, и страха – влажного, липкого запаха, который, казалось, исходил из самых стен. Я лежала в этой палате, как обломок кораблекрушения, который никто не хочет собирать. Моё тело было здесь, но моё сознание находилось где-то очень далеко, в холодной, пустой комнате без окон. Ребёнка не стало – через три недели после кесарева. Муж ушёл за неделю, сказав: «Я не могу быть отцом мёртвого ребёнка». И это было всё. Просто точка. Занавес. Я больше не могла плакать. Не потому, что не хотела, а потому что слёзы – это реакция. А я уже не реагировала. Я была выключена.
Он пришёл, когда никого не было. Дверь тихо скрипнула, но я даже не вздрогнула. Я услышала его шаги – они были уверенными, неспешными, не такими, как у врачей, которые всегда куда-то спешат. У него не было имени. Нет карточки. Нет белого халата. Только чёрный свитер, который, казалось, поглощал свет, и запах сосновой смолы, свежий и горький. И глаза – не человеческие. Они были похожи на экран монитора в ночи: чёрные, но живые. Они не смотрели на меня, как люди смотрят на пациента. Они сканировали. Словно я была набором данных, а не человеком.
Он сел на стул рядом с моей кроватью. Я молчала. Я не видела смысла говорить. Он тоже молчал. Несколько минут в палате была только тишина, нарушаемая лишь гудением аппарата искусственной вентиляции, который стоял в углу.
– Ты не депрессивна, – сказал он, нарушая тишину. – Врачи ошибаются. Ты – отключена. Твой мозг как компьютер, который потерял питание. Все программы на месте, но они не работают.
Я медленно повернула голову. Мне было трудно фокусироваться. Мои глаза, казалось, весили тонну.
– И что? – мой голос был хриплым, как от долгого молчания. – Ты знаешь, как вернуть питание?
Он улыбнулся. Это была не тёплая улыбка, а скорее… вызов.
– Я могу включить тебя обратно. Я знаю код.
Моё сердце, кажется, впервые за много месяцев сделало неровный удар. Не от страха. От надежды. От любопытства.
– Но ты не сможешь выключиться снова, – продолжил он, и его голос был твёрдым, как сталь. – Это необратимый процесс. Ты станешь частью моей системы. Ты будешь жить. Ты будешь чувствовать. Но ты не сможешь уйти.
